Тень темной королевы
Шрифт:
— Что привело вас в Равенсбург, мечмастер? — отвлек Эрик внимание Грейлока.
Серьезное лицо Грейлока помрачнело.
— Ты, Эрик. Твой отец направляется в Крондор по государственным делам. Он будет здесь вечером. Я приехал раньше, чтобы…
— Чтобы попросить меня убедить мать оставить его в покое?
Грейлок кивнул:
— Он очень плох, Эрик. Ему вообще не следовало бы предпринимать эту поездку, и…
— Я сделаю все, что в моих силах, — перебил Эрик, зная, что если Фрейда вобьет себе в голову повторить свое прошлое выступление, никто и ничто ее не остановит. —
Грейлок недовольно поморщился.
— Мне бы не хотелось обсуждать эту тему. — Потом его лицо смягчилось. — Выслушай меня внимательно. Если сможешь, перед закатом будь на повороте дороги к востоку от города, там, где кончается овечье пастбище и начинается первый виноградник.
— Зачем?
— Я не могу сказать тебе, но это важно.
— Оуэн, если мой отец так плох, почему он едет в Крондор?
Грейлок вскочил на лошадь.
— Плохие новости. Принц умер. Королевский глашатай объявит об этом во всеуслышание в конце недели.
— Арута мертв? — переспросил Эрик. Грейлок кивнул:
— Я слышал, что он упал с лошади, сломал бедро и умер от осложнения. Он был стар, почти восемьдесят, если мне не изменяет память.
Принц Арута правил Крондором на памяти не только Эрика, но и его матери. Он был отцом нынешнего короля, Боррика, который наследовал брату Аруты, Лайэму, всего пять лет назад. Люди уважали Аруту, потому что в основном ему Королевство было обязано тем, что живет в мире с соседями. Для Эрика принц был весьма отдаленной фигурой — разумеется, ведь он никогда не видел его, — и все же Эрик почувствовал легкий приступ печали. Что ни говори, Арута был хорошим правителем, а в юности — еще и героем.
Грейлок развернул кобылу, и Эрик сказал ему вслед:
— Передайте отцу, что я буду там, где он просит.
Грейлок кивнул, слегка пришпорил лошадь и рысью выехал со двора.
— Тебе потребуется дополнительное время, чтобы отмыться как следует, — заметил Натан, который за это время уже успел в общих чертах познакомиться с историей Эрика.
— Я об этом не думал. Я хотел уйти после ужина, — ответил Эрик.
В этом случае он успел бы к назначенному месту, только если бы пошел сразу, прямо в рабочей одежде.
Натан шутливо постучал Эрика ладонью по затылку.
— Дурачина. Иди умывайся. Это важные вещи.
Эрик поблагодарил Натана и поспешил на чердак, где за лестницей стоял сундук со всеми его пожитками. Взяв свою единственную приличную рубашку, Эрик направился к умывальнику. Отмывшись дочиста, он бросил в угол грязную рубашку, надел свежую и пошел на кухню, где уже был накрыт стол. Усаживаясь, он перехватил подозрительный взгляд матери.
— С чего это ты нацепил свою лучшую рубашку?
Понимая, что, если рассказать матери о просьбе отца, она пойдет с ним, а это ничем хорошим не кончится, Эрик пробормотал:
— Да вот, хочу кое с кем встретиться после ужина, — и принялся шумно уплетать тушеное мясо.
Мило, сидевший во главе стола, рассмеялся.
— С какой-нибудь из городских девушек, а?
Розалина бросила на Эрика встревоженный взгляд, а когда
Мило и Натан занялись обсуждением событий минувшего дня. Женщины замолчали, и Эрик тоже счел за лучшее помалкивать.
Натан обладал странным чувством юмора, и незнакомому человеку поначалу трудно было понять, насмехается он или просто шутит. Поэтому Мило и Фрейда первое время относились к нему с некоторым холодком, но потом его душевная теплота и способность тонко оценивать разные житейские ситуации покорили даже мать Эрика. Все чаще она безуспешно пыталась прогнать улыбку после шутливых замечаний Натана. Однажды Эрик спросил его, как ему удалось сохранить такую уравновешенность, и был поражен ответом. «Когда ты потерял все, — сказал Натан, — тебе больше нечего терять. И тогда у тебя остаются только две возможности: либо наложить на себя руки, либо начать строить новую жизнь. Оставшись без семьи, я пришел к выводу, что единственное, ради чего стоит жить, — это маленькие радости жизни: хорошо сделанная работа, красивый рассвет, смех играющих детей, стаканчик доброго вина. Они помогают справиться с жестокостью жизни. Короли и маршалы могут оживить в памяти мгновения триумфа, свои великие победы. Но у нас, обычных людей, тоже бывают в жизни маленькие победы, и мы должны уметь находить удовольствие в них.
Эрик ел торопливо, а потом, извинившись перед остальными, чуть ли не выпрыгнул из-за стола и побежал на улицу. Мило проводил его смехом. Вылетая из дверей трактира, Эрик едва не сшиб Ру, который как раз собирался войти.
— Погоди! — закричал Ру, бросаясь за Эриком.
— Не могу! У меня кое с кем важная встреча. Ру схватил Эрика за рукав, и тот буквально протащил его пару шагов, прежде чем остановился.
— Ну? — нетерпеливо спросил он Ру.
— Твой отец послал за тобой?
Эрик давно уже перестал удивляться умению Ру узнавать все городские слухи, но на этот раз он был ошеломлен.
— Почему ты спросил?
— Потому, что со вчерашнего вечера по дороге непрерывно снуют королевские гонцы, иногда даже сразу по несколько человек. Утром по восточной окраине прошли рота баронской кавалерии и две роты пехотинцев, а час назад Собрание Виноградарей и Виноделов занял отряд личной гвардии барона. Вот об этом я и хотел тебе рассказать. А ты, я вижу, нацепил свою лучшую рубашку?
— Умер принц Крондорский, — сказал Эрик. — Вот почему… — Он собирался добавить, что по этой причине его отец едет в Крондор и будет проезжать через Равенсбург, но, опасаясь, что Ру увяжется следом, сказал:
— ..вся эта суета.
— Так, значит, войска перебрасывают к кешийским границам, на случай, если после смерти принца императору придет в голову поживиться за наш счет! — Ру задумался, почувствовав себя специалистом по части военных действий, и отпустил Эрика, который сразу же заторопился дальше. Обнаружив, что остался один, Ру громко заорал: «Эй!», и пустился вдогонку. Он догнал Эрика, когда тот уже сворачивал на городскую площадь.
— Так куда ты идешь?
Эрик остановился.
— У меня свидание.