Тень Уробороса (Лицедеи)
Шрифт:
Во-вторых, портовый Даниилоград носит и другое название-топоним: «Город-Бриг». Он служит дополнительной защитой для углубленной в тело полуострова столицы, своеобразным «буфером», волнорезом — на случай гигантской волны. Весь город высечен из скалы и слегка возвышается над Золотым. Со стороны океана Даниилоград и впрямь напоминает очертаниями корабль.
— Поль, обещай, что мы с тобой обязательно побываем у подножия Конкистадора! — с восхищением глядя на монструозное сооружение, ребячливо попросила Фанни.
— Если останется время — обещаю, —
Гречанка закусила палец, причмокнула, и они обе, вываливаясь из лифта, засмеялись.
— Пожалуй, я понимаю Фанни! — Полине пришлось сдаться.
— Оу, даже я начинаю понимать ее! «Девушка, брось мечтать: вот он я, а вот она ты!»
— Ну ты, примадонна! Потише! Где наша машина? Ты ее видишь?
— Сейчас найдем! «И незачем нам стоять — время терять у запретной черты!» [18]
18
Из песни на слова Вадима Хилла «Эльдорадо» (исполняет «Команда Кусто»).
Один только постамент грандиозного урбанистического памятника занимает площадь среднего земного города прошлого. Город Золотой лепится вокруг подножия, а кое-где и забирается на него: вокруг немыслимо громадных сапог испанского первопроходца настроены кафе, рестораны, казино, театры и прочие увеселительные заведения, призванные вытягивать кредиты с виртуальных карт и из карманов жителей.
— Че-е-ертова махина! — протянула Фанни, когда путанные подземные шоссе наконец-то выплюнули их автомобиль под самое подножие статуи.
Местные уже давно привыкли к этому монстру. Статую не используют в практических целях: на ней не найти ни обзорных площадок, ни станций-приемников. Полостей внутри тоже нет — Конкистадора исполнили монолитом. Единственное, к чему прибегли городские власти, так это оснастили памятник маяками. Они одновременно и освещают исполина в полутьме, и служат предупреждением для пилотов.
И еще. Дополнительной «шуткой» ваятелей Конкистадора является то, что тень от него, подобно древним солнечным часам, за сутки совершает почти полный круг по всему городу.
В своем послании Алан Палладас говорил о некой макушке шлема, тень от которой, «падая» с моста Белого Кондора, «погружается» в воды реки 999 Проба. Происходит это ровно в полдень — неизменно вот уже на протяжении трехсот лет. Таков возраст Конкистадора. И это было четким указанием на местонахождение груза — то есть, затопленного контейнера с эликсиром метаморфозы.
— Да, вот такой он, наш кнейт! — не без самодовольства, будто и сам принимал участие в проектировании статуи, откликнулся водитель. — Высота — почти тысяча метров!
В такой близости разглядеть Конкистадора невозможно. Он превращается в монструозного вида груду сверкающего на солнце металла, ослепляя и пугая своей неумолимой мощью. У гречанки и ее спутницы появилось стойкое впечатление,
— Интересно, какова здесь вероятность землетрясений… — пробормотала себе под нос Полина, стараясь не смотреть вверх.
Шофер-андроид с насмешливой готовностью откликнулся:
— Не волнуйтесь, госпожа капитан! Основа Конкистадора уходит под землю настолько же, насколько возвышается над нею. Баланс выверен с высокой точностью. Скорее рухнут Кордильанды, чем наш кнейт…
— Кордиль… что? — уточнила гречанка, не слишком внимательно изучавшая перед отлетом географию Колумба.
— Да горы! — андроид небрежно мотнул головой в сторону синевших на горизонте горных кряжей.
— Поразительно… — Полина все-таки взглянула на памятник, но поежилась: — Мне бы вашу уверенность, «синт»!
Шофер очень по-человечески хохотнул:
— Смерти бояться — так лучше из пробирки не высовываться!
— Скоро мы приедем, эй, философ? — вмешалась Фанни. — Ненавижу этот мундир!
— Считайте, что мы уже там.
Буш-Яновская критически оглядела подругу. Мундир ей не по нутру, оказывается! И не удержалась от издевки:
— В старину говаривали: «Плохому танцору всегда яйца мешают!»
— Господь с тобой, Буш-Яновская! — незамедлительно откликнулась Паллада. — Я на них уже даже наступаю!
— Веселая у вас подруга, — подмигнул «синт».
— Веселее не бывает, — вздохнула Полина. — Вы вот ее сейчас высадите и уедете. А я так живу…
И первой, кого увидели в основном здании ВПРУ агенты земного спецотдела, была лейтенант Александра Коваль.
Фанни и Полина переглянулись, но ничего друг другу не сказали…
Трасса между Санкт-Петербургом и Москвой, 12 июля 1001 года
«Черные эльфы» — это всегда словно приведенный в полную боевую готовность «плазменник». Им не нужно входить в спецсостояние, дабы умертвить врага: они в этом состоянии живут».
Так говорят об элитном подразделении генерала Софи Калиостро все осведомленные сотрудники ВПРУ.
Входя в любое помещение, пси-агенты ощущают и ведут себя, как дома. Друг с другом, на взгляд постороннего, «Черные эльфы» общаются легкомысленно, ребячливо и не по чинам.
Когда же дело доходит до внешних контактов, то, незаметно для чужого глаза, у них включается отлаженная схема распределения ролей.
Коммуникацию осуществляет главный группы. Обычно это женщина, хотя бывают исключения. Быстро, уверенно, мягко она обнаруживает в биополе собеседника все возможные зоны соприкосновения. Остальная часть группы находится на связи с начальницей, принимая вытянутые данные. И уж только затем, когда «сеть» сплетена, обманчиво милые и симпатичные персонажи начинают работу — слаженно, как единый организм.