Тень Уробороса (Лицедеи)
Шрифт:
— Майор, эти две дамы провоцируют их делать глупости, а ведь все люди разные — кто-то стерпит, а кто-то и сломается, пойдет на конфликт. По-моему, спецотдел — это не зона для экспериментов…
— Капитан! Отставить! Вы спецотдел, а не школьная команда по бейсболу. И вы просто обязаны сохранять рабочий настрой в любых обстоятельствах. В любых, какими бы экстремальными они ни были! Это понятно? В конце концов, у вас что, своих «провокаторов» нет?
— Есть! Но я не позволю им вмешиваться, — я поднялся, но не удержался напоследок от замечания: — И еще: я не вижу смысла создавать эти экстремальные обстоятельства искусственно.
Миссис Сендз покачала головой, но ничего мне на это не ответила.
Итак, по нашим головам по-прежнему ходили рабочие-ремонтники, а заодно Каприччо и Такака. Жаль, «оркиня» Исабель еще в карантине. Такое пропускает! В глубине души я хотел бы увидеть, как попытается Стефания насесть на лейтенанта Сантос. Этаж, конечно, тридцать четвертый, зато стекла бронированные. Может, обошлось бы без жертв…
Ну ничего, ждать осталось недолго: послезавтра ее отпустят.
Эх, и зря же я не навещал Исабель в клинике! Прохлаждался бы сейчас, весь пятнистый, в палате — и в ус бы не дул…
Тренировки продолжались. Фрэнки Бишоп, жених Исабель, подкалывал нас при каждой встрече. У них, полицейских, программа была облегченной (особенно в сфере того, что касалось смертельных приемов), а балльная система оценивания — единая с нами. В полицотделе служили здоровяки по семь футов ростом, причем в большинстве своем, как и Фрэнк, афроамериканцы. Таких не нужно обучать обходить аннигилятор, их и без того все уважают. Да и жюри частенько подсуживает в их пользу. Как говорится, пусть место даже третье, но зато верное. Из четырех возможных: РО и КРО на соревнованиях обычно выступали под одним флагом.
Вечером в воскресенье я получил сведения от Джоконды. Интересная подробность: Джейн Соколик, бывшая компаньонка убитой Маргариты Зейдельман, как выяснилось, сама надоумила зятя командировать экспедицию на Блуждающие с целью разведать, насколько верны слухи о неисчерпаемости запасов запрещенного вещества на этих территориях. Вероятно, Джейн и Маргарита по своим каналам пронюхали, что кто-то в правительстве ратует за отмену запрета на атомий, и не на шутку испугались за свой бизнес. Если топливо-абсолют разрешат, то оно непременно вытеснит с рынка нынешнее, как в прошлом тысячелетии бензиновый двигатель вытеснил конные экипажи. Тем самым канал доходов топливных магнатов будет перекрыт. Старушек тоже можно понять. Это только Доре Россельбабель все нипочем, ее империя держится на производстве компьютерных систем.
Стадион при нью-йоркском ВПРУ, 27 августа 999 года
Это 27 августа было официальным праздничным Днем ВПРУ. В Нью-Йорке собралось множество представителей Управления всего Содружества. Правительственные отели были заполнены до отказа иногородними и инопланетными гостями. «Показуха» — это шоу сугубо для своих, поэтому транслировать соревнования по телевидению или освещать события в прессе запрещено. Сегодня нас обещали «посмотреть» сама Ольга Самшит и несколько высоких чинов из Пентагона. Самшит, насколько я знал, «болела» за спецотдел и сердилась, когда нас пытались засудить (такое иногда тоже случалось), а представители Пентагона, естественно, переживали за «своих» — военных.
Несмотря на закрытость, эти мероприятия всегда были фееричными. На двух последних, генеральных, репетициях
Еще один нюанс. Полицейские и военные имели возможность выступать с открытыми лицами, «контры» и «спецы» («ролевики» с «оперативниками») были обязаны сохранять инкогнито.
Готовясь к первому выходу на поле стадиона, наша команда надевала специальные маски из эластичного, пропускающего воздух, полностью облегающего лицо материала, который в то же время изменял человека до неузнаваемости и защищал.
— Капитана, вы похожа на наша Чжун Цзуньи в фильме «Дракона и лед», — промяукала Юнь Вэй из-под маски, напомнившей мне о древних индейцах.
То, что передо мною — именно Юнь, угадывалось с трудом, да и то из-за «гномичьего» роста и полудетского голосочка с акцентом.
Я взглянул на себя в зеркало. Юнь права: я был похож на китайского актера из их «action»; теперь во мне было куда больше китайского, чем в самой мисс Вэй. Эффект новогоднего карнавала и бала-маскарада придавал действу дополнительную интригу.
Хорошо представляю себе, что сейчас делается на стадионе. Над всей его площадью, разумеется, активирован купол оптико-энергетической защиты, как над Пентагоном. Это недешевое удовольствие, но чего не сделаешь ради закрытости. Теперь нас не видно и не слышно ни с окрестных территорий, ни с околоземной орбиты.
Далее, как говорится, по обычному сценарию: посреди бела дня под куполом созданы искусственные потемки, иначе впечатления от феерии не было бы никакого. Стадион переполнен. Если Ольга Самшит уже приехала, то она наверняка находится со своей охраной в ложе с нулевой гравитацией, которая может свободно перемещаться в воздухе во время действа, выбирая наиболее удобные ракурсы. То же самое — с представителями из Пентагона и прочими высокопоставленными гостями. В общем, сейчас под энергокуполом собралось не менее десяти тысяч человек со всех уголков Земли и некоторых планет Содружества.
И вот объявили выход команд-участников. Мы вынырнули с южной стороны стадиона. Трибун видно не было. Вместо этого поле превратилось в желтую пустыню, которая отличалась от настоящей лишь отсутствием убийственного зноя. Над пустыней кружились военные флайеры и «обстреливали» ее выспренно-яркими ненатуральными лучами «плазмы». Когда луч соприкасался с землей, происходил взрыв — с огнем и дымом. Интересно, где организаторы подсмотрели подобный эффект? Но, несмотря на это, было слышно, что нелепая фантазия режиссеров приводит зрителей в восторг. И после каждого «взрыва», когда спецэффект рассеивался, в его эпицентре появлялся кто-то из нас. По замыслу устроителей, нас как будто «телепортировали» этими лучами на землю. Как они все это проделывали — неизвестно. Нашей заботой было пробежать и встать на оговоренное во время репетиций место.
Во всех четырех сторонах стадиона светились громадные голограммы, увеличивавшие нас в сотни раз. Мы, замаскированные представители развед-, контрразвед-, а также спецотдела, появлялись на поле уже после военных и полицейских. И если выступавших ВО и ПО представляли поименно, то нас — лишь по прозвищам. К «ник-неймам» иногородних добавляли еще название той местности, откуда они прибыли.
— Красиво, капитана! — крикнула мне Юнь, которую в общем шуме, пальбе и тревожной музыке было едва слышно.