Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
— Это не труба. Это подъемник, телескопическим образом выдвигающийся, когда крейсер надо поднять прямо с земли. Кристиан видел его след в пространстве, ведь хотя бы раз корабль должны были испытать в действии.
— Ну понятно, на нашем космодроме тоже есть такое устройство. По-моему, опасное и неудобное…
— Нам выбирать не приходится. Полагаю, что судна, оставшиеся на орбите, уже захвачены врагом.
Фанни усмехнулась:
— Вот тебе, бабушка, и Ноев ковчег…
ТЕРРИТОРИЯ СНА (4 часть)
1. Прорыв
Сектор
Дождавшись анализа собственной крови, в очередной раз показавшего, что заражения нет, я прошел через дезинфектор, снял обеззараженный костюм и, оставшись в обычной одежде, отправился в «совещательную» каюту.
Крейсер «Ричард III» поделили между медиками и управленцами. Медчасть занимали больные и выздоравливающие пассажиры, а с ними — врачи. Фаина часо посмеивалась над происходящим, поминая то пир во время чумы, то библейский Потоп.
Но как бы то ни было, мы вырвались из плена! Информационная блокада слетела, когда в той «башне» обнаружили и отключили систему, поддерживавшую над аэропортом Мемори купол оптико-энергетической защиты.
Почти тут же на связь с нами вышли Эвелина Смелова с Калиостро-старшим, однако же и спекулаты быстро спохватились, узнав о провале операции. «Ричарду III» пришлось продемонстрировать мощь боевых эмиттеров, чтобы уйти от преследования, а на высоте тысячи ста километров от Земли к нам примкнули челноки-«оборотни». Они внезапно вынырнули из невидимости и отшибли от нас остатки враждебных катеров. На одном из челноков оказались Дик Калиостро и его коллега из ВПРУ Москвы Полина Буш-Яновская. При стыковке с нашим крейсером они перешли к нам, а Калиостро принял командование, дав Джоконде возможность немного отдохнуть.
Я уже не удивлялся тому, что первым делом все справлялись о здоровье Хаммона. Итак, спекулаты охотились на человека, которого звали «как древнего царя»; непосвященные вроде меня испытывали очень странное чувство: мы были готовы на все, лишь бы обеспечить безопасность Хаммона, и я назвал бы это ощущение рефлекторным, подобным тому, как отдергиваешь руку от внезапного жара. А вот управленцы хранили молчание, хотя явно что-то знали о его личности.
Вот и теперь я должен был явиться в каюту для совещаний, где меня ждал майор Калиостро — наверное, чтобы получить от меня отчет о состоянии выздоравливающего Тут-Анна. Беспокоиться было нечего: он бодро шел на поправку, я же особенно постарался, чтобы он поменьше думал о выпивке.
В большой круглой каюте, поделенной пополам длинным, изогнутым в форме буквы S — от стены до стены — столом, всё базировалось на контрасте черного и серебристого. В черной «капле» прямо в полу светился круглый белый глазок, а в потолке, что зеркально повторял все, как было внизу, в серебристой, дающей львиную долю освещения, «капле» притаилась черная дыра. Из-за этого помещение напоминало гигантскую эмблему Инь-Ян.
Я
— Мы не можем отправить с ним «синтов», — терпеливо объяснял Калиостро, глядя на рыжеволосую Полину. — Пройдя через ТДМ, «синты» выходят из строя. Мало того. Мы даже не знаем, возможно ли там что-то сделать…
Тут Джоконда заметила мое появление и тронула Дика за руку. Он тут же смолк.
На столе, красноречиво повествуя о недавних горячих прениях, в беспорядке валялись какие-то бумаги, стояли чашки с остатками кофе, громоздились диски-информнакопители, а в пепельнице высилась гора окурков.
Представляя нам с Вертинской майора Буш-Яновскую, Фанни успела шепнуть мне на ухо, что это подруга ее детства, равно как… Но после этого она запнулась и смущенно добавила: «Как и детства Ясны Энгельгардт, ты ее, вероятно, тоже скоро увидишь». Но я понял, кого она имела в виду в самом начале и отчего смутилась. В какое-то мгновение грудь и правда сжало болью, а память охотно выпустила из глубоких недр забвения образ Сэндэл на фоне беспечных пейзажей далекого теперь во времени и пространстве Эсефа. А ведь я так старался зачеркнуть, вымарать все это…
Буш-Яновская тогда нахмурилась, недовольная тем, что я излишне долго задержал на ней взгляд: она ведь не знала, что я вовсе не изучаю ее, а просто думаю о чем-то своем, уставившись в ее сторону и не видя.
Несмотря на то, что воздух каюты Инь-Ян хорошо очистили перед моих приходом, одежда Калиостро невыносимо пропахла табачным дымом. Когда мы приветственно пожали друг другу руки, запах «прилип» и ко мне. Зеленовато-синие глаза Дика стеклянно блестели, выдавая бессонную ночь.
— Чем ты нас порадуешь?
— Если тебя интересует, по обыкновению, Хаммон, то у него положительная динамика. Сегодня он выдал мне сентенцию: «Чем больше я пью спиртного, тем больше у меня трясутся руки. Чем больше у меня трясутся руки, тем больше спиртного я проливаю. Чем больше я проливаю, тем меньше я выпиваю. Значит, чтобы пить меньше, надо пить больше».
Дик и Джоконда засмеялись, а Полина угрюмо насупилась.
— Начитался же где-то, чертов софист! — Калиостро покачал головой.
— Это уже остаточные явления. Теперь он говорит об алкоголе без фанатизма. И…
— Крис, да я не о нем хотел узнать…
— Не о нем?
— Не о нем. Меня сейчас интересует клеомедянин. Не помню, как его зовут…
— Эфий, — подсказал я. — Нашептанный.
— Неважно, впрочем, как его зовут, — Дик приглашающее протянул руку, указывая на длинное кожаное кресло, повторяющее изгибы стола, к которому присоединялось. — Садись. Главное, чтобы этот клеомедянин был по-прежнему здоров. Он здоров?
— Абсолютно. Мы с Лизой перевели его в отдельную каюту… — тут я кое о чем вспомнил: — Да, а нельзя ли приставить к нему толмача? С ним совершенно невозможно объясняться…