Тень в море
Шрифт:
– Постой, – перебил я ее, – ты армянка, но у тебя казахское имя?
– А что в этом такого? Папе понравилось значение имени – прозрачно-чистая. Говорит, я единственная, кто очищает его жизнь от грязи.
– Даже не представляю, почему он так считает, – вмешался брат.
Молли опять ущипнула его и продолжила:
– Это все, что я могу сказать. Если хочешь услышать больше, почаще выходи с братом.
Мы прогулялись по набережной после ужина. Я узнал, что у Молли есть большая библиотека дома и что она любит старые фильмы. Она единственный ребенок в семье. Папа продает автомобильные запчасти в своем магазине, а мама занимается
– Ну, как она тебе? – спросил он по дороге.
– Лучше той истерички, – ответил я без раздумий.
Мы не сдержали смеха.
– Чуть не забыл, – сказал он и вытащил из заднего кармана книгу в потрепанной обложке. – Молли передала, когда я ее провожал. Сказала, что виновата и взамен отдает тебе свою. Поблагодаришь ее позже.
– Триумфальная Арка
На обратной стороне красовалась надпись: “Больше не пытайся его утопить, Ремарк не утопаем”. Я невольно улыбнулся. Брат включил песню “Одинокая птица” и два моряка поплыли по безлюдной дороге, прорезая ночную тишину.
Беру портвейн, иду домой
Проснулся я ближе к полудню. Брат с мамой ушли на работу. После обеда я дочитал роман и обнаружил, что Молли положила по лепестку лилии между главами. Я собрал их и спрятал в пустую банку из-под варенья. Еще мое внимание привлекло одно предложение, которое она подчеркнула красной пастой:
“Странное дело – нам всегда кажется, что если мы помогли человеку, то можем отойти в сторону; но ведь именно потом ему становится совсем невмоготу”.
Перед глазами засверкали лампы в комнате Молли. Она сидит у большого шкафа с книгами, которые словно солдаты стоят в ровном строю, и читает “Триумфальную арку”. Берет красную пасту и подчеркивает слова Ремарка. Один бог знает, какие у нее мысли, но лицо у нее принимает важный вид.
Вечером я поехал в аэропорт. Встретил Аскара. Он вышел из второго терминала. Кожа у него загорела, и скулы выпирали от худобы. Я не сразу узнал его.
– Тебе бы чаще гулять под солнцем, – сказал он без приветствий, – а то напоминаешь одного графа, который ползал по стенам замка.
О Дракуле он знал только по фильмам и чтением совсем не увлекался.
– Неужели ты оставил Робинзона одного? – ответил я.
Мы посмеялись. Такси уже ожидало нас у входа и, положив сумки в багажник, мы поехали к нему. Он раскидал свои вещи и отправился в душ. Я поставил чайник. Мы накрыли на стол на заднем дворе, где у него располагался небольшой сад, и сели в тени клен.
– Грузия пошла тебе на пользу, – начал я.
– Да, крутая страна, – подхватил он. – Ты бы видел, какие там красивые девушки.
– Да, я читал.
Он вытащил пачку “Мальборо” и зажигалку из кармана, положил на стол и ответил.
– Это то же самое, как прочитать о еде и не попробовать.
– Ты же только пробовать умеешь. Откуда тебе знать о чтении?
Мы захохотали. Он зажег сигарету и неторопливо затянулся. Из его рта выходили колечки дыма. Аскар начал курить с восьмого класса. Он хотел узнать, почему взрослые люди тратят деньги на зловонные сигареты, которые еще вредят
– Без шуток, ты обязан как-нибудь посетить Грузию, – продолжал он. – В первых горы. Они не самые высокие, но в них есть особый шарм, который точно оставит след в сердце. Во вторых вина. Даже ничего не понимающий в винах человек оценит качество грузинских вин. А девушки… Эх… – вздохнул он и попытался руками изобразить женскую фигуру, но ничего не вышло. – Какая красота таится в этих глазах. Одного взгляда достаточно, чтобы утонуть в них.
– Звучит круто, – перебил я, – но давай сначала с экзаменами разберемся.
– Блин, забыл, что ты такой зануда… Хотя ты прав. Надо поскорее оставить школу позади.
Я не ответил. Вспомнил наше знакомство. Он перевелся к нам из городской гимназии во втором классе. В первый же день мы подрались. Я не помню причину, но позже нам пришлось пропустить уроки из-за синяков. Родители увязались за нами в школу, и пока они сидели в учительской, мы пошли играть на улице. С тех пор я шел за ним куда угодно. Он влезал в передряги, а мне приходилось его прикрывать. У него мало когда бывали скучные дни.
– Последний год, – продолжал Аскар, – надо им насладиться сполна. Я вот всегда хотел спеть перед большой публикой.
– Давно пора. Не зря же ты пишешь песни девушкам.
– Нет, надо новую песню.
– Почему же? – усмехнулся я. – Может одна из девушек разбила тебе сердце?
– Ты меня с собой не путай, Тима. Просто устал я от сопливых песен.
Я прилег, подложив подушку под локоть. Она оказалась жесткой, Аскар бросил мне одну из своих.
– Не понимаю вообще, как мы столько лет с тобой дружим? – спросил он.
– Может быть, потому что я настолько же умный, насколько ты тупой? Ради баланса во вселенной, понимаешь?
Он сделал оскорбленное лицо, но тут же вышел из роли.
– Нет. Скорее, я настолько же талантливый, насколько ты бездарь. Ради баланса, понимаешь? – ответил он и изобразил руками баланс в виде весов.
Мы засмеялись. Его густые русые волосы сливались с ветками магнолии и глаза цвета темного шоколада дополняли картину. Ростом он был чуть выше меня в длину мизинца и тяжелее. Но лишний вес не мешал ему в знакомстве с девушками, а остроумие лишь помогало в этом деле. Он сам научился играть на гитаре, пробовал меня учить пару раз, но я оказался бездарностью, как он говорил. Песни сочинял исключительно девушкам.
– Но в одном мы точно согласны. Этот чай лучше всех, – воскликнул он, наполняя свой стакан, и откинулся на подушки. – А чего необычного ты хочешь сделать в последний год?
– Хочу влюбиться, – ответил я.
– И ты считаешь это чем-то необычным?
Я задумался. Лег на спину и посмотрел в небо. Солнце за горизонтом окрасило облака в цвет раскаленного железа.
– Не знаю, но брат со своей девушкой выглядел вчера таким счастливым. Хочу понять…
– Если так, то не буду спорить с твоей логикой, – сказал он то ли всерьез, то ли в шутку.