Тень в воде
Шрифт:
Пальцы девочки двигались, ощупывая тело отца. Нашли лицо, внимательно обследовали его.
— Какой он твердый, — изумилась она, уже не плача. — Холодный, как замороженный цыпленок.
Ариадна снова всхлипнула.
— Он умер, милая, поэтому он такой, твой папа умер.
Глава 19
Вернувшись из подвала, Ханс-Петер с отцом застали Биргит склонившейся над столом, с посеревшим
— Биргит, Биргит, что с тобой?
— Ничего страшного, — с трудом пробормотала она.
Вместе они приподняли старую женщину, помогли сесть прямо. Ханс-Петер опустился на корточки и осторожно сжал тонкую, увядшую руку матери.
— Мама, — прошептал он, — мама, как ты? Вызвать «скорую»?
— Нет, — резко ответила та.
Чель уже взялся за телефонную трубку, заметив это, она велела оставить телефон в покое.
— Но врачи же сказали, что…
— Я не собираюсь ехать в больницу!
Ханс-Петер кивнул отцу, чтобы тот не упорствовал, потом принес стакан с водой и таблетки. Через пару минут дыхание выровнялось.
— Не надо думать, что если я немного задохнулась, то тут же копыта отброшу, — пробормотала старуха с вымученной улыбкой.
— Ах ты, плутовка! — Чель чмокнул жену в лоб. Взлохмаченные волосы ореолом стояли вокруг головы. — Я все же думаю, тебе надо прилечь. Хотя бы ради меня.
Биргит вздохнула:
— Ладно, уболтал.
Они помогли ей добраться до кровати, уложили и укрыли толстым готландским пледом, подаренным на семидесятипятилетие. Ее лицо терялось на подушке, казалось совсем маленьким.
— Ты уверена, что врач не нужен? — спросил Чель, нервно кусая губу.
Ханс-Петер неловко похлопал отца по плечу. Что с ним будет, если спутницы жизни не станет? Наверное, мать легче пережила бы смерть отца, если бы он ушел первым. Все-таки она — сильная половина. Может, уже пора подыскать дом престарелых. Они, конечно, будут противиться, не захотят оставить дом, привычки, мебель, воспоминания. Но ведь все это можно взять с собой. Как их уговорить? Стоило ему затронуть эту тему, как старики раздражались.
Ханс-Петер огляделся в поисках Жюстины. Ее нигде не было.
— Жюстина? — позвал он.
— Она в туалете. — Мать неотрывно смотрела на свои узловатые пальцы.
Ханс-Петер подошел к двери туалета и постучал. Жюстина не откликнулась. Дверь была заперта. Он позвал еще раз. Она вышла через несколько минут, взгляд у нее был отстраненный.
— Поедем домой? — спросил Ханс-Петер.
Жюстина не ответила.
Они стояли у окна, дул сильный ветер. Лодка рвала канат. Птица села на плечо Жюстины, но та будто не замечала.
— Темнеет, — сказал он.
Она молчала, словно не слыша.
— Который час? Не лечь ли спать?
Ему показалось,
Он протянул руку, и птица перепрыгнула к нему. Нахохлившись, стала чистить перья.
— Как ты думаешь, он голоден?
Жюстина не шевелилась.
— Наверное, голоден. Приготовлю еду.
Ханс-Петер отправился на кухню, открыл дверцу холодильника, но тут зазвонил телефон. Тряхнув рукой, Ханс-Петер согнал птицу. Та взлетела на карниз и уставилась на Ханс-Петера круглыми глазами.
— Я отвечу, — сказал он, отметив про себя, что с птицей проще говорить, чем с женщиной у окна. Птица реагирует живее.
Сначала он не узнал голос: звучный, спокойный — обычно он был другим, каким-то испуганным и будто умоляющим, как голос ребенка.
— Я не мешаю? — спросила она.
— Вовсе нет. Мы же сказали, что ты можешь звонить когда угодно.
— Да, да, я знаю.
Она умолкла, и он внезапно понял: что-то произошло.
— Ариадна?
Она молчала.
— Он снова взялся за старое? Твой муж, Томми?
Тогда она разрыдалась, и он спешно продолжил:
— Расскажи. Ты можешь рассказать?
— Он… — Ариадна всхлипнула, Ханс-Петер слышал, как она шуршит носовым платком и сморкается.
— Он там? Подонок… я заберу тебя и Кристу, сейчас же, еду!
— Нет, — еле разборчиво произнесла Ариадна. — Не надо. Томми уже нет в живых. Томми умер.
— Что?
— Это правда. Он умер вчера вечером, аллергический шок.
Она рассказала, как все произошло. Про его мучения, про дикую тоску и страх в его глазах, про «скорую», на которой его увезли.
Ханс-Петер не знал, что сказать.
— Я никогда не забуду, — говорила Ариадна. — Этого я никогда не забуду. Видеть, как умирает человек, — человек, которого ты знала столько лет, отец твоего ребенка. Что бы он ни сделал… Видеть, как он уходит из жизни.
Слова текли потоком вместе со слезами. Ханс-Петер дал ей выговориться.
— Как Криста? — спросил он, как только она немного успокоилась. — Хотите приехать сюда?
— Ты добрый, Ханс-Петер, ты такой добрый, — всхлипнула Ариадна.
— Я уже сказал, что могу приехать и забрать вас. Мне не трудно, я с удовольствием.
— Не стоит. Дома теперь так спокойно. Я и моя Криста. Мы будем вместе, она и я.
Ее речь звучала по-новому. Внезапно Ханс-Петер осознал перемену: она говорила совершенно без акцента.