Тень воина

Перемолотов Владимир Васильевич

Реку он увидел издали и сразу узнал место - две березы и елку, что торчали около брода, он хорошо запомнил.

Над знакомым местом он снизился. Темноты внизу не было, и он сразу нашел поляну. Пустую поляну. Теперь на ней не было ничего, кроме крови и следов, оставленных людьми и лошадьми. Князь, или кто он там был, забрал с собой всех. Даже песиголовцев.

–  "Аккуратен, - подумал Игнациус.
– Дальновиден. Головой думает, не сердцем… Все себе в заслугу поставит…" Он князя отлично понимал. Оставь он их тут - завтра же кто-нибудь увидит и слух пустит, что кругом песиголовцы тысячами. От этого жизнь в округе замрет, купцы товары попрячут и шкуру драть

княжеским сборщикам будет не с кого… А привезет их с собой на чей-нибудь двор, вывалит на обозрение - так сразу он и победитель песиголовцев и спаситель этого медвежьего угла. И купцам - никакой помехи… Пусть ходят где хотят, ездят, двигают золото из одного конца державы в другой…

Купцам?

Он подумал, подумал и кивнул, соглашаясь, сам с собой. Конечно же, купцам…

Костер горел не призывно, а просто так. Вроде как сам по себе. Дым от него Гаврила увидал еще из-за поворота. Сперва страшно стало - вдруг разбойники, но потом сообразил. Разбойники у дорог не ночуют, им бы чащобы, буераки какие-нибудь и оттого смело прошел вперед.

Выплывающий из кустов жидкий дымок пушился ветром, и его таскало то в одну сторону, то в другую. Глядя на него, Гаврила подумал, что и жизнь у него сейчас такая вот точно - неопределенная, темная и скверно пахнущая. Мысли в голове копошились насквозь грустные. У него не было ни денег, ни еды. Может быть, для кого-нибудь это и было мелочью, но не для Гаврилы. У него не было даже смелости, чтоб добыть себе и то и другое. Был у него, правда, мешок, даденный колдуном, и кто знает, что там такое он спрятал, но Гаврила себе скорее руку откусил бы, чем заглянул в него. Ему хватило позавчерашнего дня, чтоб понять, что не его это судьба - ходить рядом с колдунами.

"Куда же мне теперь?
– подумал он, с завистью глядя, как дым расплывается в вышине и становится бесцветным, почти невидимым. Дыму было лучше, чем ему. Мало того, что он был почти невидимым, он еще никому и не был нужен.
– Куда?" Словно издевка Судьбы, из кустов донесся тот же вопрос.

–  Куда?

Гаврила опешил, остановился, схватившись руками за голову. Это уже было чересчур. Не хватало еще при всех неприятностях в добавок и с ума сойти.

–  Куда?
– снова проквохтало из кустов, и Гаврила, чувствуя, как холодеет спина, начал пятится назад. Страх схватил его, словно враг за волосы. Он еще не понял, что там такое твориться, но его страху не нужна была иная причина. Достаточно было этого голоса в кустах, треска, что раздался сразу за вслед за ним, и грубого рева:

–  Стой, тварь! Стой!

Он остановился, не зная, что делать дальше. Страх приморозил ноги к земле. Гаврила не успел как следует испугаться, как у самой земли кусты раздвинулись, и ему прямо в ноги бросилась…курица.

–  Кудах… Кудах… - орала птица, спасаясь от чего-то страшного. При виде курицы Гаврила воспрянул духом. Сами собой руки стали делать нехитрую деревенскую работу. Он наклонился, качнулся в бок, и, как только курица подумала, что ей удалось сбежать, ухватил ту за крыло. Она заорала так, словно догадывалась о своей судьбе. В кустах затрещало еще громче, но курица в руках как-то примирила его с действительностью.

В обнимку с ней было не так страшно ждать неприятностей.

Глава 11

В человеке, что вышел из кустов следом за курицей, не было ничего страшного.

Глаза разве что. Они у незнакомца блестели как две ледышки, но

стоило ему улыбнуться, как Гаврила увидел, как лед тает, тает, обращаясь в ничто. Никакой он не страшный и не грозный, понял Гаврила, обыкновенный хороший человек, а не тать, не разбойник…

С той же улыбкой на губах он остановился в двух шагах. Гаврила, понимая, что держит чужое, протянул ему свою добычу. Тот ловко подхватил ее, мимоходом как-то свернул курице голову и сказал:

–  Ну, прохожий… Похоже, что полкурицы ты заработал… Не жрамши, наверное? Или откажешься из гордости?

Гаврила только сглотнул. Щедрый незнакомец понял его правильно.

–  Тогда дров принеси, а я ее пока…

Он сделал рукой жест, не суливший курице ничего хорошего.

Подстегиваемый голодом, Гаврила вихрем пронесся по кустам, набрав охапку сушнины, но как он не торопился Масленников, незнакомец оказался еще быстрее. К тому времени как Масленников подошел к огню, над ним на прутике вертелась куриная тушка. Он нерешительно потоптался рядом - мало ли вдруг да передумал доброхот, но тот кивнул, указывая на место по другую сторону костра.

–  Как звать-то тебя, добрый человек? Кто ты?

–  Да считай, что купец, - после мгновенного колебания ответил незнакомец.
– Да. Купец…

–  Коврами торгуешь?

Гаврила робко тронул скатанный в трубку ковру. Занятый курицей благодетель поднял голову.

–  Что? Да. И коврами тоже…

–  А звать тебя как?

–  Игнациусом родители прозвали…

Гаврила посмотрел на него с симпатией, как на равного. Надо же, как не повезло человеку. А по виду и не скажешь.

–  Да-а-а-а… Учудили твои отец с матерью… Что это они так? Не любили тебя, что ли?

Игнациус пожал плечами.

–  Назвали и назвали… А ты кто?

Гаврила по привычке подбоченился, надеясь, что его имя что-нибудь скажет незнакомцу.

–  Гаврила я Масленников.

Он ошибся. В этих местах его уже не знали.

–  Купец? Маслом торгуешь?

Гаврила махнул рукой, отметая все печали в прошлое. Ну не знает его никто, так и хорошо. Так легче от князя прятаться.

–  Отец торговал…Пока не разорился…

У Игнациуса в голове бродили совсем другие мысли. Он осторожно потрогал истекающую над пламенем жирную тушку ножом и решительно снял ее с костра. Курицу он украл ночью же, выбрав ту, что пожирнее. Понимал, что ее придется и ему есть.

Сбросив жаркое на широкий лист лопуха, одним ударом он рассек птицу на две части. Облако пара рванулось вверх, прямо к жадно раздутым ноздрям Гаврилы. Взяв свою половину, Игнациус жестом предложил Гавриле другую. Того дважды просить не пришлось. Его челюсти сомкнулись, вырывая куски белого мяса. Курица даже не исчезла в одно мгновение. Она растаяла. Глядя, как славянин жадно отрывает куски мяса, Игнациус подумал.

–  "Голодный… Денег нет… Украсть или отобрать не решился… Один не дойдет. Такому попутчик нужен. Согласится… Должен согласиться…" - Ты, прям, волшебник, - облизывая пальцы, прочавкал Гаврила, прервав его мысли.

–  Неужели заметно?
– как-то странно спросил попутчик. В его глазах опять мелькнули давешние льдинки, но теперь Гаврила не обратил на них внимания.

–  А то!
– восторженно сказал он.
– Такую курицу даже в печи приготовить, может и сам я бы не смог, а тут на простом костре, без травок…

Убив в себе голод, Масленников стал смотреть на мир веселее. Он восхищенно покачал головой.

–  Ну, волшебник - не волшебник…- облегченно сказал Игнациус, - а около колдунов потерся. С одним даже, можно сказать, дружбу вожу…