Тень всадника

Гладилин Анатолий Тихонович

– Мама! Мамочка!
– Эля водила пальцами по ее щеке.

– Встаю, дочка. Дай мне еще три секунды. Раз, два, три. Видишь, мама как ванька-встанька. Хоп - и на ногах.

"Что-то мне такое диковинное снилось", - подумала Дженни в ванной. И не смогла вспомнить.

* * *

Пусть живет со мной, как на облаках. Без забот о завтрашнем дне. Наверно, он это заслужил. Что будет завтра? Никто не знает. Ни Господь Бог, ни Нечистая Сила, ни я, грешница. Кстати, я грешу уж тем, что называю Господа Бога по имени. У евреев такое панибратство не принято. Надо скромненько и почтительно: Г.Б. На моей родине аббревиатура Г.Б. имела определенный зловещий смысл. Парадокс русского языка. Улавливает ли профессор Сан-Джайст такие тонкости в "правдивом и могучем, великом и свободном"? Сия цитата ему ничего не

скажет, боюсь, он даже не читал Тургенева. Тем не менее Г.Б. (небесный! неземная организация) видит: я прилагаю массу усилий, чтоб не влиять на ситуацию. Понимает ли это Тони? Ведь я еще ни разу не задала ему элементарных вопросов. Примитивных и естественных. Например: "Вы женаты, профессор?" Или: "Сколько вам лет?" Сколько бы ни было, но все эти годы он не порхал в безвоздушном пространстве. Такое невозможно в природе - где-то садился (с кем-то ложился) и кто-то его кормил ужином! Значит, вполне вероятно, что по странам и континентам разбросаны его жены и дети, которые начинают подумывать: почему, дескать, дорогой папаша и добропорядочный супруг подзастрял в Калифорнии? У меня чешется язык спросить его о множестве вещей, я прикусываю язык до крови, я не возникаю. Я лишь надеюсь, что Тони сам разберется в ситуации, определит мне в ней место и сделает соответствующие оргвыводы. И никто меня не обвинит, что я давила, нажимала на клавиши. Какой соблазн - нажать! Нет, никто и никогда. И учтите, герр профессор: геометрические фигуры, разные там любовные треугольники и квадраты я проходила с 3.А. Больше я их не кушаю. Если я в 26 лет знаю, что для меня главное, то вам, герр профессор, по возрасту положено хотя бы иногда открывать глаза. Все, Тони, я не возникаю. Г.Б. нам подарил уникальный шанс жить на сказочном облаке. Не прозевай его, Тоничка...

* * *

Момент для удара она выбрала удачно. У Тони кончились наличные, он ждал перевода, поэтому без всяких опасений зашел с Дженни в магазин готовой одежды. Он уже привык к тому, что Дженни по дороге с работы покупает себе или Эле какую-нибудь тряпку. В профессорской рассеянности он послушно топал за Дженни и не обращал внимания, что ее вдруг заинтересовал мужской ассортимент. Дженни набросала в тележку полдюжины рубашек, полотняные брюки и куртку, джинсовый костюм. Очнулся он от своих грез (Где он странствовал? По замку Фонтенбло, о котором рассказывал в машине?) в примерочной кабинке, естественно, попробовал поднять бунт на корабле, но Дженни дала залп из бортовых орудий:

– Мне надоело, что со мною рядом ходит огородное чучело. Ты небрежен в одежде. Твоя парижская мода середины 1968 года, майской революции и баррикадных боев с полицией, устарела.
– (Она проглотила фразу: мол, если у тебя есть бабы во Франции, то хорошо бы им следить, как ты одеваешься.) - Я хочу, чтоб ты приобрел современный спортивный профиль. Деньги откуда? От товарища верблюда. Я получила премию. Свалились с неба. Тут сейчас дешевая распродажа. Фирменные рубашки продаются за гроши. Тоничка, пожалуйста, раз в жизни доставь мне удовольствие. Примерь. Я тебя смущаю своим присутствием? Правильно, я тебя никогда не видела... в трусах.

Наблюдая за ним, она отметила, что Тони сохранил фигуру. Разумеется, мускулатура не такая, как у Джека, однако вполне приличная. Ее профессор, ее собственность.

– Останься в джинсовом костюме.

Тони обрадовался, подумал, что легко отделался, что остальное не подошло. Но все годилось и по цвету, и по размеру. У Дженни глаз - ватерпас. И напрасно Тони скулил у кассы.

Они забросили сумки с одеждой в машину.

– Теперь, Тони, прогуляйся. Да недалеко. До ворот паркинга и обратно. А я посмотрю, как на тебе сидит костюм.

Профессор Сан-Джайст в джинсовой паре прошагал по тротуару, вернулся.

– Поздравляю, Тони. Ты помолодел лет на десять. Ей начинала нравиться роль хозяйки.

* * *

– Я уезжаю.

У нее потемнело в глазах. Выражение, ставшее литературным штампом, было неточно. Спустилась тьма египетская, в которой молниями прорисовывались слова, принесенные по телефону с другого континента: "Энтони - домой! Энтони, ты забыл, что у тебя семья?" Наверно, этому предшествовали переговоры, о которых ей не считали нужным сообщать. Пока тьма египетская рассеивалась, Дженни отбрасывала вопросы: куда? (кудакудакуда?
– женское бессмысленное кудахтанье) когда? (когда

вернешься?) зачем? (совсем глупо. Из разряда - зачем меня покинула?). Она уставилась на спортивную эмблему его рубашки, купленную ею три дня назад (а теперь, значит, в прошлом тысячелетии).

– Когда тебя везти в аэропорт?

– Девочка, у меня идея. Бредовая, но все-таки... Тебя не могут отпустить с работы? На неделю? Возьмем Элю, в Вашингтоне я сниму вам номер в гостинице, где мне забронировали... Гонорары за мои лекции с лихвой покроют расходы.

Вашингтон! Лекции!

– Тони, - кричала она, удивляясь пронзительности собственного голоса, тебя никогда не называли садистом?

– Почему?

Он смотрел на нее недоумевающе. Невинная физиономия. Не понимает. Впрочем, хорошо, что не понимает. Есть вещи которые мужики никогда не должны угадывать.

– Почему ты мне раньше не говорил?

– Все было неопределенно. Я боялся, что сорвется. И вдруг сегодня звонок из Вашингтона и буквально следом Федеральным Экспрессом получаю билет на среду.

– Среда послезавтра. А чем ты будешь заниматься в уик-энд?

– Деловые встречи с нужными людьми.

– Ой, деловой человек! Бизнесмен!
– Дженни разбирал смех. Истерика. Разрядка.
– К бабам небось пойдешь? Тони, я постараюсь. Думаю, что ничего не получится. Я сама себя не отпущу. У меня очередной завал в конторе. Но так хотелось бы послушать твои лекции. Спасибо за предложение. Если не получится, отложим до другого раза. Сколько тебе обещают платить? Мерзавцы. Могли бы и побольше.

– Дженни, я беру, что дают. Я должен зарабатывать деньги.

– Молодец. Кормилец нашей семьи. Тоничка, ты никому ничего не должен. Я твоя золотая рыбка. Приплыла и спросила:

"Чего тебе надобно, старче?" Что за рыба? Рыба-кит. Беда с этими иностранными неучами. Не знают сказок Пушкина.

Вашингтон, лекции - нормально. Сказка продолжается. Пусть летает по Америке и зарабатывает. Деньги ерундовые, но ему необходимо сознавать, что он участвует в семейном бюджете. А она будет встречать и провожать герра профессора в аэропорту. Даже интересно. Выстраивается какая-то новая романтическая линия.

Дура! Идиотка. Совсем забыла!

– Тони! В чем ты намерен читать лекции? В джинсовой куртке или в старом ублюдочном твидовом пиджаке?

Тони обиделся:

– У меня для подобных случаев есть костюм от Ив Сен-Лорана.

– Переоденься и покажись в нем.

Ее тон не допускал возражений. Тони поднялся в кабинет, где стояли два его допотопных чемодана. По лестнице спустился солидный ученый муж в темно-синем костюме, внушающем уважение. Гм... надо признать - французы кое-что умеют. Но в следующий раз, когда Дженни полетит с ним на лекции, она купит костюм по своему вкусу.

* * *

Дженни набирала номер вашингтонской гостиницы. Оператор ей вежливо отвечал, что мистер Сан-Джайст еще не вернулся. Где его носит? Деловая беседа с нужными людьми? По местному времени час ночи. Почему Тони сказал "я уезжаю" и сделал загадочную паузу. Почему не сказал просто: "Я уезжаю в Вашингтон на неделю". Мужская толстокожесть? Не похоже на Тони. Он тонко улавливает нюансы. Проверка - как она среагирует? Подготовка? Тони, есть другая русская сказка. Орел переносит Ивана-царевича через море-океан и вдруг отпускает когти. Иван-царевич падает в море, у самой воды Орел его подхватывает: "Страшно тебе было?" - "Страшно. Зачем ты это сделал?" - "Чтоб ты понял, Царевич, как мне было страшно, когда ты целился в меня из лука". Профессора-слависты досконально изучали Булгакова и Мандельштама и не знают русского фольклора. Не надо со мной играть, Тоничка. Я очень злопамятна. И если это была игра, пристрелка... Оператор в Вашингтоне уже узнавал ее по голосу: "Сожалею, мистер Сан-Джайст еще не вернулся". Куда он пропал? Может, он остановился не в той гостинице или в справочной ей дали неправильный номер? "Мистер Сан-Джайст еще не вернулся". Может, это другой мистер Сан-Джайст еще не вернулся. Может, это другой мистер Сан-Джайст, однофамилец, специалист по ночным борделям? Зря она его отпустила. Нечего ему шататься по Вашингтону. Решено: она покупает цепочку и бантик. Нацепим на профессора бантик и будем водить за собой на цепочке по улицам. Как он смел оставить ее одну? Подонок! Кретин! "Минуточку, соединяю", - сказала трубка.