Тень ястреба
Шрифт:
— А почему ты не можешь назвать имени этого демона?
— У него бесчисленное множество имен. Если ты вступил с демоном в контакт, он назовет тебе одно из своих имен, но отныне ты не вправе говорить его другим людям.
Леонардо уставился на Ахимаса безумными глазами.
— Рыбоглотовы кишки! Боюсь узнать, что еще ты умеешь!
— Ха! Потому то я как тот демон, не говорю своего настоящего имени! — сказал Ахимас, коварно улыбнувшись. — Но ты меня не бойся!
Леонардо замолчал и спустя минуту кашлянув сказал:
—
— Тебе не обязательно знать детали. Ты лучше скажи, какая сегодня ночью будет погода?
— Да ясная вроде, — озадаченно ответил Гронго
— А ветер будет?
— Мы у моря, тут почти всегда ветер.
— Тем лучше. Теперь слушай, я сейчас отправлюсь спать в ту ночлежку, что ты мне рекомендовал. Утром меня должны ждать двое твоих самых надежных людей. С собой пусть возьмут мел и мешочек пепла. Это понадобится мне для магической ловушки!
— Решил, все же прихватить помощников? Это верно, — ухмыльнувшись сказал Леонардо.
— Исключительно как проводников, — отрезал Ахимас и спросил: — Где сейчас Питео? Дома? Передай ему его задачу.
— А что у него за задача?
— Я создам в комнате магическую ловушку, а он должен будет притворяться спящим. Причем делать это придется как до появления убийцы, так и тогда, когда он попадется. Словом, до конца.
— Довольно рискованно.
— Пусть он держит под подушкой оружие, на всякий. Опасность в другом. Никто не должен видеть, происходящее внутри магической западни! В том числе и Питео. Это способно повредить разум.
— Лады, я постараюсь донести до него эту мысль, — ответил бармен и добавил: — Хорошо бы, все действительно прошло так гладко, как ты говоришь.
— Все пройдёт как надо, — заверил его Ахимас.
— Не доверяю я демонам.
— Доверься мне.
— Спокойной ночи, господин А!
— Спокойной она точно не будет, — загадочным голосом проговорил Ахимас, выходя из кабинета Леонардо.
Оказавшись на улице, он взглянул на восток. Там, меж двух гор, всходила полная темносфера. Ахимас странно улыбнулся и устремился к проему меж домов.
Тяжко и душно в вечернем порту. Брусчатка щедро отдает жар, накопленный за день. Воняет подсохшими помоями. В краткий промежуток времени, предвещающий ночь, улочки всегда полны. Люди, толкаясь меж отвесных стен, спешат поскорее скрыться в своих тесных клоповниках. Их дорогу бесшумно пресекают стайки крыс, влекомые жаждой поскорее отгрызть кусочек недавно сдохшего кота.
А где-то совсем рядом, за углом, кричит человек. Ему не повезло, столкнуться с бандитами. Теперь бедолага тщетно зовет на помощь, только усугубляя свое положение. Бандиты крикунов не любят. Да и не придет к нему никто. Словно камень, человечки оплывут опасное место. А на бурой брусчатке мостовой появятся очередная темная лужа. Она
Густая тьма растеклась, окончательно утопив город в ночи, а Ахимас вынырнул в широком и пустынном дворе. С правой стороны располагалось ветхое, даже по меркам портового района, трехэтажное здание с мелкими окошками. В некоторых горел тусклый, недобрый свет, неясного происхождения. Ахимас приблизился к входу. На сосновой двери висела резная табличка, с порядком выцветшим изображением. На табличке довольно посапывающий матрос, словно одеялом укрылся раскрасневшийся, мило улыбавшейся камбалой. Отель «Под нетрезвой камбалой».
«Поразительно! Что только не навыдумывают!» — Ахимас взялся за дверной молоток и звучно ударил четыре раза.
Никто не ответил на его стук. Тогда Ахимас вошёл сам. И обнаружил спящего на стойке приёма хозяина. Старичок мирно посапывал, прикрывшись листом газеты «Столичный сплетник». Заголовок первой страницы гласил: «История гениальной девочки 9 лет. Как талант обернулся для нее приютом в тарнокомуционном городе Духовность «19-828», а для отца «пересадкой». Газета столичный сплетник узнает подробности».
Ахимас легонько тронул старика за плечо и поприветствовал:
— Вечно сиять!
— А что? Что такое? — старичок вскочил на ноги опрокинув кружку давно остывшего чая. Жидкость залила газетные Листы.
— Осторожно, — сказал Ахимас.
— А-а-а… альбатрос обсосанный! Вам чего надо? — изрёк он недовольно и стал рыскать в поисках тряпки.
— Номер надо.
— Уф! — засопел старичок и полез куда-то под стойку. Вскоре он вынырнул, держа в руке обрывок грязной тряпки. — Номер, номер… — проворчал он, вытирая разлитое. — Чай не видели, что заняты все?
— Прям-таки все? С улицы видно, что всего несколько окон горят.
— Так ведь поздно. Спят люди!
— Спят, значит?
— Дас!
— Посмотри внимательнее, — сказал Ахимас и постучал себя по карману с кошелём. Тот издал мелодичный, приятный слуху звук.
— Ну… — поколебавшись сказал старичок. — Помнится, номер 6 свободен…
— Вот видишь… А что с ним не так, раз все остальные заняты?
— Да там, были какие-то проблемы… Запамятовал…
«Поздно идти другой ночлег искать подумал Ахимас. — Поживу здесь пока».
— Скажи, добрый, человек, — Ахимас сделал паузу после слова «добрый». — А видно ли темносферу Ивенкару из окна шестого номера?
— А вам зачем? — полюбопытствовал старичок.
— Надо! — оборвал Ахимас.
— Надо, надо… Да видно не хуже, чем из других. А может и лучше даже.
— Неплохо. Этого пока достаточно. Ахимас достал из кошеля 20 риппэ и положил на стойку.
— Старик осклабился и вручил ему, чуть тронутый ржавчиной ключ.
— А скажите, любезный, что так народу много, раз все номера заняты?