Тень
Шрифт:
— А, рыбки! Ну, конечно, пожалуйста, прямо сейчас?
— Да погоди, не суетись, допей чай-то, успеется.
Чертков опустился и поднес большую, как пиалу, чашку к губам.
— Все хотел спросить тебя, где ты таких красавцев ловишь?
— Так в реке, — не успев глотнуть, Коля снова опустил руку.
— В реке! У меня сын тоже вон днями на реке пропадает, да приносит все больше сорогу.
— Так ведь места знать надо!
— Места... Знаю я твои места. И снасти знаю! Еще чего поймал?!
—
— Вот что, Чертков, — Лызин смотрел холодно и строго. — Если я тебя спрашиваю, значит, я знаю. Если я пришел к тебе домой, а не в отдел вызвал, значит, хочу все по-хорошему кончить. Для тебя по-хорошему. А если я знаю, то докажу. Покопаюсь, поищу, но докажу, точно, тогда говорить с тобой будем по-другому и не здесь. Так что давай, решай. Я тебе не инспекция и не рыбнадзор, и сети твои меня пока, — Лызин подчеркнул, выделил это пока, — не интересуют, меня интересует то, что ты поймал у Мудыля.
— Так ведь не я поймал, — Чертков весь, до макушки, налился краской. — Он сам поймался.
— Кто он?
— Утопленник.
— Какой?
— Я не знаю, — растерялся Коля.
— Мужчина, женщина?
— Мужик.
— Как он выглядел?
— Обыкновенно. Белый. Я не разглядел, испугался.
— Где он сейчас?
— Не знаю.
— Как это не знаешь?
— Да так... Я его обратно отпустил.
— Обратно?!
— Ну да.
Лызин помолчал, обдумывая новость. Потом снова спросил:
— Если ты сеть отпустил, то она и сейчас там?
Коля заерзал озабоченно, стал передвигать по скатерти чашку. Лызин глядел на него и ждал.
— Так я того... Сеть-то обрезал.
— Как это обрезал?
— Да так... — Чертков показал, как он резал сеть ножом.
— Вот, значит, как. Обрезал, пожалел сеть... А его, значит, обратно, на дно?!
Коля сидел, потупив глаза.
— Вот что, Чертков Николай Тимофеевич. Давай-ка все по порядку, ничего не пропуская: когда, где, почему и далее.
Чертков помедлил, откашлялся и начал:
— Так это, значит, того... На прошлой неделе поехал я сеть проверить на Мудыле. Поднял ее у берега, как положено. А дальше, чую, тяжело. Подумал, опять балаи нанесло или пень какой, изорвал сеть поди. Ну и подымаю. А там, у самого конца почти, как раз посередине реки, он и запутался.
— Какой он? Волосы, лицо, во что одет?
— Так голый.
— Как это голый, совсем?
— Ну да, совсем. Я сначала думал — купался и утонул, а потом гляжу, у него к ногам железяка привязана.
— Какая железяка? Чем привязана?
— Ржавая, круглая. Как колесо. Проволкой привязана.
— И ты, значит, его того, решил не связываться?
— Ну да.
Лызин
— Сеть-то большая была?
— Семьдесят пять метров.
— А осталось?
Чертков пожал плечами.
— Ну-ка давай, неси ее сюда.
В оставшемся куске было шестьдесят девять с половиной метров.
— Так ты, значит, аккуратненько вокруг него сеть и обрезал? — спросил Лызин, когда они кончили мерить и снова сели к столу. — И ничего, говоришь, не заметил? Лицо какое? Старый, молодой?
— Так не было лица, рыба, видно, объела...
Лызин молчал.
— Да вот еще... У него здесь, — Чертков ткнул пальцем себе за правым ухом, — дыра круглая... и здесь... — показал на левый глаз.
Лызин молчал, а Чертков беспокойно ерзал.
— Груз у тебя на том конце какой?
— Кошка... кованая. Новиков ковал... вот такая, — он развел руки сантиметров на двадцать.
«Кошка, значит! Ну и гад же ты, Коля Чертков, моя бы воля, я бы таких, как ты... Где его искать-то теперь, с твоей кошкой?»
Лызин встал.
— Вот что, Коля. Завтра, с утра, раненько, с солнышком, ты отправишься на Мудыль и найдешь мне этого утопленника со своей кошкой. А как выловишь — привезешь и меня отыщешь! Понял?
— Так как же... Мне же на работу завтра.
— Я тебя от работы освобождаю. На завтра. А коли не сделаешь, надолго освобожу. За сокрытие. Понял?
— Понял... я, конечно... с утра...
— Ну вот и хорошо. До завтра.
— А если я его найду, так мне что, в лодку его, что ли?
Лицо Черткова было искажено неподдельным ужасом, и Лызин его пожалел:
— Ладно. Не надо в лодку. Оттащишь, где помельче, и пометишь буйком. И сразу сюда!
Сам Лызин с утра, заехав в дорожный участок за Даниловым, отправился за гильзой. За гильзой от патрона, которым убили Боева. И вот он нашел ее. Нашел и место преступления и следы преступления. Теперь дело за теми, кто ночевал здесь три недели назад. А это, видимо, будет посложнее, много посложнее.
Лызин снова встал на четвереньки. Необследованной осталась еще треть намеченной территории. Минут через сорок запищала рация. Он подошел и снял трубку.
— Да?
— Товарищ капитан, вам сообщение от Никитина.
— Читайте.
— «Срочно высылай помощь. У меня тяжелобольной, второй в тайге».
— Кто передал?
— Молотилов.
— Откуда?
— С Кутая, из лагеря геологов, через Красновишерск.
— Где Никитин?
— Говорит, километрах в десяти-двенадцати выше.
Лызин помолчал.
— Какие будут распоряжения? — не выдержал дежурный.
— Подожди!
Подумал, огляделся, стряхнул с коленей налипший сор.