Тень

Лазарева Светлана

— Значит так. Кстати, как тебя зовут, о, великая тень?

Я призадумалась, но отвечать ничего не стала. Он тут лясы точит, а у меня судьба решается… чести девичьей. Впрочем, зависла я неспроста, не хотелось отвечать грубо, но и имя свое рассказывать я не собиралась. А вдруг обидится? Кто их знает этих спасителей-то.

— Не хочешь — не отвечай, — пожал плечами и продолжил, — задача проста — ты никуда не лезешь, не отстаешь, но, главное — не вопишь, чтобы ни случилось.

— Всеми руками и ногами я "за". Мне на самом деле самой себя жалко. Да и если поймают, всегда можно сказать, что заставили, насильно путами связали и хотели тельце мое хрупкое умыкнуть. Если что ты не обижайся, да? — вот кто дернул меня за язык, не пойму, и на психологическую нестабильность не свалишь, не причем она, явно не причем.

Анри

подошел, посмотрел в мои глаза и неожиданно поцеловал. "Вот тебе и никаких сексуальных домогательств", — только и успела подумать я, резко отступая назад.

ГЛАВА 4. Спасение несчастной тени — благородное дело. Одним словом, явление хозяина народу

Собрав свои вещи, я стояла в боевой готовности и ожидала спасения себя любимой. Андрес подошел к окну, распахнул створку и противнейшим голосом протянул:

— Отдайся мне, дорогая тень, и я вознесу тебя к небесам, — взглянула на него, прокручивая эту нелепую фразу, и усмехнулась абсурдности ситуации.

— Н-да, стоило все-таки дождаться хозяина, сомнения одолевают по поводу правильности моего решения, — пробормотала я.

— Приготовься, тень. Не закрывай глаза, это твой первый полет, и я подарю его тебе.

Насчет первого я бы поспорила, в конце концов, я тень. И пусть фантомная форма скорее напоминает желе (или суфле, кому как нравится) и перемещается исключительно в околоземном пространстве — но все же мы парим.

— Главное, чтобы не последний, — проворчала я и обхватила спасителя руками за шею. Нет, подумав, что жизнь все же одна и прочь стеснения, добавила к рукам еще ноги. Так-то оно надежнее. Правда, оставалось еще одно НО — противная серебристая магическая сеточка, забавно украшавшая окно после прихода дорогого гостя — Корана — обнаружилась еще и на стенах, полу и потолке комнаты. Но ведь как-то залез спаситель ко мне? Мои размышления прервали не лестным образом:

— Мне досталась самая неромантичная особа, между прочим, некоторые жизнью рискуют, — взмахнул руками. Мельком взглянула на сеть и, не обнаружив ее, уже более спокойно вздохнула прохладный воздух. Зря. Последнее точно делать не стоило.

От страха я забыла, как дышать. Ощущение свободы наполнило душу и сердце, а вот бедное горлышко перехватило в немом спазме. Незаметно прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, сильнее прижимаясь к Андресу. В конце концов, полет это прекрасно.

Страх и чувство опасности исчезли, развеялись как дым, освобождая место для благодарности. Чувства доверия и признательности заполнили душу. Маг хмыкнул и молча прижал сильнее к себе мое тело. Этому наглому типу очень нравилось парить над землей, ощущая легкость и прохладу, подаренную нам природой. И это его желание полетать с ветерком я ощутила на собственной шкуре, так просто и необдуманно доверившись этому магу.

Стремительный круг почета над облаками и не менее захватывающий спуск к огромному зданию моей "тюрьмы".

— Я хочу показать тебе звезды, — протянул с придыханием. Нет, спаситель определенно прав — я очень неромантичная натура. Вот, совсем нет. Никак просто. Кое-как выдавив из себя глупую улыбочку подобную той, что дарят очаровательные барышни своим возлюбленным, я грубо произнесла:

— Спасение не за горами? — и сдобрила свою грубость тактическим подмигиванием правого глаза. Да откуда мне знать, как улыбаются всякие там финтифлюшки? Я хочу свободы и спасения девичьей чести, пусть и ранее никто не пытался на нее посягать, желательно побыстрее и без всяких там полетов под луной и прочих романтических вывертов. А вся эта чушь с полетами и прочей требухой меня, по правде говоря, нервировала. Но спаситель он на то и спаситель, ему виднее. Стремительный полет закончился спокойным размеренным планированием по направлению к крыше поместья. Медленное покачивание и наши тела замерли на самом краю черепичной крыши. Андрес легонько потянул за руку, заставляя очнуться от переполнявших чувств, и подтолкнул к небольшому отверстию, скрытому тенью, падающей от огромной кирпичной трубы.

Так мы оказались на небольшом чердаке со старым диваном, разложенным посередине. Андрес сел на мягкое лежбище, похлопал рядом с собой и сказал:

— Отбой, — и начал укладываться спать. От такого заявления я опешила и замерла, воинственно

поглядывая на мага.

— Уже все? Дальше не побежим? — ехидно спросила, все еще надеясь на продолжение.

— Тень, нам надо дождаться глубокой ночи, пока расположимся здесь. Ложись и отдыхай, ночью продолжим, — зевая, пробормотал маг и тут же притворно засопел.

— Ночи? — взмахнула рукой, показывая по направлению к входу.

— Глубокой — это ключевое слово, тень.

— Анри, как ты можешь спать в такой момент? Нас же сейчас выловят, хотя тебе-то что, всего-то ноги переломают, а вот я, бедненькая, за обоих отдуваться буду, — ответом меня почтить не удосужились, но я же настойчивая.

— Анри, Коран ведь маг, и сильный вроде. Поймают нас, тепленькими сцапают, не досидим до темноты… глубокой.

Молчание. Села рядышком на диван, за неимением другого места преткновения, поджала лапки и загрустила. "Буду бдеть", — подумала и стала осматриваться. Большой пыльный чердак предстал в своем неприглядном виде. Темные, неосвещенные углы так и пугали бедную девушку своей кромешностью. Казалось, что вот-вот и какая-то мерзость вылезет прямо на нас и попытается слопать со всеми потрохами. Но страшнее всего было ощущение тишины, жуткой пугающей и мертвой. Не знаю, смогла бы я радоваться какому-нибудь скрипу или храпу моего спасителя, к примеру, но, думаю, мне было бы значительно легче. Сейчас же пугающие эмоции окутывали бедное тело, сотрясающееся в ознобе то ли от страха, то ли опять оно — психическое состояние. У-у-у. Тень, которая боится темноты — нонсенс. Вздрогнула, попыталась пошевелиться, но не тут-то было. Конечности отяжелели и двигаться не собирались. Кажется, я сама не заметила, как задремала. И в поисках спасительного тепла прижалась к Андресу. Пошевелиться мешало что-то очень тяжелое и теплое.

Ладно, пойдем другим путем. Медленно открыла один глаз и осмотрелась. Ну, прямо идиллия — мы с Анри возлежим на пыльном диванчике, в обнимку. Маг закинул на меня ногу, слегка приобнял и уткнулся носом в ухо, сопит с наслаждением и не шевелится. Правда, луна портит приятную взгляду картинку своим светом, освещая мое лицо и мешая сопеть в унисон с магом. Вместо того, чтобы сверкая пятками бежать как можно дальше от этого духами забытого местечка, мы наслаждаемся "послеобеденным" сном в тепле и уюте сплетенных тел. Таная, это, кажется, конец.

Я возмущенно зашевелилась, пытаясь не согласиться с собственными мыслями.

Попытка вытянуть свое бренное тело из-под ноги мага не увенчалась успехом. Он заворочался и обнял меня рукой, придавив грудь. Заподозрив что-то не ладное, начала вглядываться в его лицо, этот гад ухмылялся. Все, я псих, эти постоянные домогательства меня нервируют, а после Корана — так и вообще спятить или убиться можно. Я с досады и расстройства со всей силы пнула этого наглого спасителя, немного подумала и отодвинулась на краешек дивана, благо объятия разомкнулись, выпуская на свободу бедное тело. Стало как-то грустно, и… луна. Уже вовсю светит луна. Ярко так светит, маняще.

— Проспали, — завопила я, — удрать теперь не успеем, — резко бросилась к двери, пугаясь нарисованных перспектив. Одумалась, вернулась и печально произнесла:

— Кажется, утро скоро, — грустный тихий голос одной нестабильной тени заполнил маленькое темное помещение. Неимоверным усилием удалось сдержать трансформацию, такое случается, когда тень находится не в состоянии себя контролировать. Перспектива просидеть на чердаке целый день до следующего восхода луны не просто пугала, она убивала на повал без всяких магических штучек. Тихий хруст раздался где-то в непосредственной близости. Готовая зареветь от жалости к себе и потерять не только самоуважение, но и статус "Великой непоколебимой тени" в глазах спасителя, встрепенулась, мигом растеряв все желание пореветь. Андрес сладко зевнул, не глядя на меня, и потянулся до хруста костей на диване, повторяя услышанный мною звук. Это конец. Переход от безысходности и страха к тихому бешенству произошел мгновенно. Жалящее чувство затопило не только душу, но и тело. Бедные ручки затряслись как в ознобе. Вот она, мать ее, психологическая нестабильность в действии. Спаситель ровным счетом не обратил на мои телодвижения ни толики внимания и повторил свой маневр челюстями — сладко зевнул в голос, чем окончательно меня взбесил. И больше не удерживаясь, я рявкнула: