Теневой меч
Шрифт:
— Ха! Так вот в чем дело?! Глупая женщина. Получается, за мое появление мне следует благодарить тебя. — Поллейн сделала реверанс. — Благодаря тебе этот мир станет моим.
— Поллейн! — произнесла Хюраталь. — Поллейн.
— Сестра? — сказала своим голосом Поллейн. Она улыбнулась, но ее чистота, которую всегда так презирала Хюраталь, теперь была запятнана чем-то нечестивым. — Грядет нечто чудесное!
Затем она исчезла, и существо, носившее человеческое тело, заговорило снова:
— Дил! Дил! Дьявол из леса! — Он рассмеялся. Звук походил на перезвон серебряных колокольчиков, однако из-за него у Миссрин разболелась
По коридору загрохотали сапоги. Десять Желтых Стражей подбежали к комнате с двух сторон коридора. Служанки Хюраталь с воплем разбежались, когда те построились двойным огневым строем, взяв золотого человека на прицел.
— Госпожа! — крикнул Ораван.
— Ораван! Убей его, убей сейчас же, — сказала Хюраталь, отступив назад.
— Миледи, убить его? — в смятении ответил он. — Там ведь Поллейн, ваша сестра. Вы хотите убить третью наследницу?
— Сейчас же!
— Мы можем попасть в вас!
Дил, ибо Хюраталь видела Дила, а не Поллейн, склонил голову и состроил гримасу.
— А они могут. В самом деле могут.
— Делай! — велела Хюраталь.
Оравану не понадобилось говорить дважды.
— Огонь!
По Дилу забили десятки лазеров, заставляя его золотистую кожу дымиться и отслаиваться. Он стоял, продолжая сладко улыбаться, даже когда луч когерентного света аккуратно, будто игла, пробил ему глаз. Но он не упал.
— Зубы Императора! — завопил Ораван.
Стрельба постепенно стихла.
Дил оглядел себя оставшимся глазом. Его плоть сразу же начала подергиваться и снова стала целой. Из разрушенной глазницы вылез новый глаз, раздуваясь, словно растущий гриб, с ускорением снятый на пикт-камеру. Его завершенное лицо изменилось, затем стало прежним. В один момент он был Поллейн, в другой — Дилом.
— Мой черед, — сказал он.
Он поднял руку. Не было никаких спецэффектов, лишь стена невидимой силы, которая раздавила души людей. Двадцать человек упали, корчась на мраморном полу и издавая звуки бесстыдного наслаждения, затем, как один, дернулись в последний раз и умерли, сведенные спазмами спины выгнулись так сильно, что не выдержали и сломались.
Дил направился к Хюраталь.
— Ты знаешь, твои подданные говорят, что у тебя нет сердца? — сказал он. — Что, если мы проверим?
Дил отвел руку и толкнул ее вперед, с отвратительным хрустом пробив грудную клетку Хюраталь. Она застонала, когда Дил принялся двигать ею в грудной полости женщины. Она затряслась, глаза закатились назад, изо рта брызнула кровь.
— Хм, не могу найти, — сказал он. — Может, они правы? — Он вынул руку, с которой лилась кровь.
Хюраталь рухнула на пол. Дил рассеянно слизал кровь с пальцев.
— Вот и все, — произнес он и, стряхивая багрянец на мрамор, подошел к опиравшемуся о стену Достейну.
Дил опустился перед ним на колени и склонил голову.
— Мой лорд, вы более не второй наследник.
Достейн всхлипнул.
— Не будь нюней! Ты — король мира, мой мальчик. Расправь плечи.
Дил потянулся и приподнял Достейна за подмышки. Для наблюдателя, если бы такой еще оставался тут, это могло бы сойти за дружеские объятия, но Достейну показалось, что в его плоть погрузились
— Ты — Лорд Гератомро! Отныне и во веки веков. Твои союзники в пути. Первые тебе понравятся, ко вторым ты привыкнешь. Главное, что они остановят псов Терры. Но сначала, — сказал Дил, хлопнув в ладоши, — мы должны устроить твои коронацию и свадьбу. Будет весело! Я так люблю вечеринки. Но, думаю, — произнес он, оглядев уничтоженную одежду Поллейн, так как теперь он вновь носил ее тело, — кто-то должен найти мне новую одежду. Эта слишком потрепанная. — Девушки, — позвал Дил, оставляя кровавые отпечатки ног на полу коридора. — Эй, девушки!
Глава 15
Пустоши
Ручейки дыма лениво растекались по иссеченной боем гряде. Банник дрожал в командирской башенке танка, больше от шока, чем от холода. Серый рассвет открыл масштаб разрушений на холме. Повсюду лежали изломанные тела вперемешку с разорванными бревнами и металлом. Из-под развалин обрушившегося окопа торчала рука, посеревшая от пыли. Банник смотрел на нее и задумчиво курил. Он раньше никогда не курил, однако последняя ночь перевернула что-то внутри него. Когда Мегген предложил ему сигару, это показалось ему неплохой мыслью. Он втягивал в себя смрадный дым и механически выдувал его.
На гряде копошились солдаты. Они почти не разговаривали, ослабев от истощения. Где-то за пределами зрения пели жрецы, вознося хвалу Императору за победу и вверяя Ему души павших воинов. Запах курений смешивался с пролитым прометием и остаточными следами фицелина.
Время от времени раздавался треск выстрелов, когда солдаты 477-го избавляли раненых врагов от мучений. По крайней мере, они пытались скрыть убийство под маской милосердия. Немногим пленным Желтым Стражам не дали пощады, расстреляв без промедления, но и не сразу на месте. Их крики еще звенели в ушах Банника. Окровавленные трупы свалили поверх погибших в бою товарищей. Все было в болоте. Толпы людей, которым не поручили никаких заданий, сидели возле обрыва, все серые от грязи, только из розовых провалов смотрели усталые глаза. Дождь и атака превратили склон в скользкое месиво. С холма перед Банником открывался хороший вид на затянутые туманом земли на юге. Там, где мгла расступалась, он видел бескрайние просторы, охваченные вооруженным конфликтом. На западном горизонте в небо поднимались столбы черного дыма, огненное зарево преждевременно прогоняло ночь. Издалека доносились раскаты грома, это резкое рокотание свидетельствовало о лэнс-ударах. Внизу угадывалась лента дороги. По ней двигались крошечные очертания бронетехники, пронзая фарами утренний сумрак. Их больше никто не обстреливал — по крайней мере, хоть это приносило облегчение.
Его глаза невольно вернулись обратно к мертвой руке. Что заставило ее владельца так яростно сражаться, невзирая на неодолимые обстоятельства? Поступил ли бы он так же, если бы его собственной планете грозила опасность? Восстать против власти Империума казалось Баннику немыслимым, однако то же мог до недавних пор думать и этот мертвый солдат.
Он вспомнил, как 477-й поступил с пленниками. Вряд ли здесь кто-то мог похвастаться высокими моральными качествами.
Он отвернулся и влез обратно в танк.