Теневые владыки: Кто управляет миром
Шрифт:
Последние две-три недели февраля 1984 года мягкое тепло бомбейской зимы отступало перед удушающе-влажным летним зноем. Хотя в то время жена Сабира Ибрагима вынашивала второго ребенка, он был не в силах противиться сладкому аромату бомбейского жасмина, который каждый вечер влек его в Дом Конгресса с его пьянящей атмосферой. Но не стоит думать, будто это политический идеализм звал Сабира в то место, где основатели Партии Конгресса обдумывали и планировали будущее Индии, в котором не было бы места колониализму. За минувшие с тех пор годы статус исторического здания опустился так низко, что в нем открыли бордель, а в этом борделе жила Читра, красавица проститутка, которой не было еще двадцати и к которой воспылал страстью Сабир. Около часа ночи Сабир заехал за своей любовницей, и они отправились
«В какой-то момент Сабир заметил, что за ними едет «Амбассадор», — рассказывал Ишак Багван, старший полицейский инспектор отделения Малабар-Хилл. — Но машина была украшена цветами, и он, должно быть, решил, что это молодожены». Инспектор Багван производит приятное впечатление в своей форме цвета хаки, ладно сидящей на нем, однако заметно, что он уже устал от мира бандитов, с которым познакомился той ночью. «Все случилось, когда они остановились на заправке в Прабдхеви, — продолжал инспектор. — Из «Амбассадора» выпрыгнули пятеро мужчин, вооруженных до зубов. Во главе их был Амирзада Патан, главный головорез и фаворит Карима Лалы. Рыцарским жестом стрелки вытащили Читру из машины, чтобы ее пощадил безжалостный град пуль, который они затем обрушили на сиденье водителя. Когда Сабир повис на руле «Падмини», один из убийц приблизился и с торжествующим видом перерезал ему запястье».
Перед убийством Сабира в Бомбее уже случилось несколько кровавых происшествий, однако город еще не знал убийств, сравнимых с этим по своей жестокости и по бурному общественному резонансу. С конца 80-х насилия в городе стало значительно больше. Инспектора Багвана нисколько не удивила бы попытка Дауда отомстить за брата. «Когда через год Амирзаду судили, я, тогда младший офицер, присутствовал в суде, как вдруг туда вошел человек, который без колебаний пристрелил Амирзаду на месте, — вспоминал он. — Пока убийца пытался убежать через окно, я выстрелил в него из пистолета и ранил его в ногу, поэтому мы и смогли его арестовать. Нанял его Дауд». Шуму и суматохе не было предела: в стране не привыкли к перестрелкам в зале суда. Ордер на арест Дауда по обвинению в убийстве из мести был выдан очень быстро.
Пока судили и убивали Амирзаду, повсюду в городе назревали неприятности другого рода. Доктор Дутта Самант, харизматичный и жесткий профсоюзный лидер и бывший врач, убедил 250 тыс. рабочих текстильной промышленности Бомбея бросить работу и объявить бессрочную забастовку. Премьер-министр Индира Ганди была непреклонна: владельцы фабрик не должны уступать рабочим, требовавшим повышения зарплаты и улучшения условий труда. Воинствующий доктор Самант представлял собой серьезную угрозу для установившегося в послевоенной Индии государственного квазисоциализма, при котором правительство указывало и работодателям, и профсоюзам, что им можно и что нельзя. Рабочие бастовали целый год, и за это время одежда стала таким же контрабандным товаром, как спиртное и золото.
Конец забастовке положило не соглашение, а без пяти минут крах текстильной промышленности Бомбея. «Забастовка оставила без работы около 1,5 млн. человек и обрекла на неимоверные трудности их семьи, — гласил секретный доклад Центрального Бюро Расследований (индийского аналога ФБР) о росте организованной преступности в городе. — Забастовка вынудила рабочих и их детей влиться в ряды гундов (гангстеров, мафиози), чтобы свести концы с концами… В настоящее время огромные территории, на которых расположены текстильные фабрики и трущобы рабочих поселков, стали идеальным прибежищем для бандитов».
Мало кто из полицейских ориентировался в мире бомбейских банд так же хорошо, как инспектор Прадип Шарма. Это он в 1995 году основал Группу спецопераций по сдерживанию криминального насилия, а начинал он свою карьеру в 1984 году помощником инспектора в полицейском участке в Махиме. «Уже тогда ситуация с бандами Махима была сложным уравнением со множеством переменных, — там действовало несколько группировок. Но в то время очень важную роль стал играть рэкет на рынке труда». Банды пользовались высоким уровнем безработицы, поясняет инспектор, и захватывали рынок труда. «В то время это был важный фактор их подъема».
Коллапс текстильной промышленности стал экономической
Когда Дауд в 1984 году ускользнул из Индии в Дубай, на Западе мало кто смог бы найти этот город на карте, не говоря уж о том, чтобы авторитетно судить о нем и его населении. А вот арабы, иранцы, белуджи, пакистанцы, жители Восточной Африки и западного побережья Индии, напротив, на протяжении своей истории хорошо познакомились с Дубаем. В конце Второй мировой войны это был всего лишь поселок на берегу моря, который измышлял для выживания любые средства, так как добыча жемчуга, его единственный исконный промысел, был уничтожен войной и придуманным японцами искусственным жемчугом.
Инспектор Прадип Шарма — бедствие для преступного мира Мумбаи.
В период бедности, протянувшийся от жемчуга до нефтедолларов, Дубай постепенно восстанавливал свои торговые связи по ту сторону Ормузского пролива с Ираном и на другом берегу Арабского моря — с Бомбеем. Дубайские торговцы обнаружили, что могут воспользоваться низкими налогами эмирата, чтобы импортировать в Дубай все, что угодно, а затем экспортировать ввезенные товары в Иран и дальше на субконтинент. «В те годы огромное множество людей кормилось благодаря спросу на золото в Индии — настоящей бездонной бочке, — говорил Френсис Мэттью, который уже не один десяток лет как перебрался в Дубай и теперь возглавляет крупнейшее из здешних издательств. — В Индии почти каждая женщина должна иметь золото в качестве приданого и собственного имущества — в разных частях Индии есть спрос на разные сорта золота и виды утвари». Эта торговля восходит к Рашиду, легендарному отцу современного Дубая, который возродил его увядающие традиции «независимой торговли» — так называется в Дубае то, что весь остальной мир зовет контрабандой. Шейх Рашид, положивший начало новому Дубаю, много лет находился у Индиры Ганди в личном списке наиболее разыскиваемых контрабандистов. Однако, хотя в Индии он и шагу ступить не смог бы, он получал свою долю с каждого бруска золота и каждой безделушки, которая там продавалась. Именно тогда крупные торговые семьи Дубая стали заводить дружбу с крупными торговыми семьями Бомбея и Карачи. И эта дружба оказалась прочной. По степени своего влияния семейство аль — Мактум, правящее в Дубае, уступает только семье аль-Нахьян из Абу-Даби. Открытие в Абу-Даби огромных запасов нефти оказалось для Дубая и еще пяти эмиратов даром небес: в 1973 году, после решения британцев вывести все войска, размещенные восточнее Суэца, они образовали новое государство — Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ). При нынешних темпах добычи нефти в Абу-Даби хватит еще на 200 лет. Состояние Романа Абрамовича и прочих российских олигархов бледнеет по сравнению с богатствами семьи аль — Нахьян. Не прошло и полувека, а состояние аль-Нахьянов (это то же самое, что государственная казна Абу-Даби) оценивается примерно в 500 млрд. долларов — в полтриллиона.
Абу-Даби щедро субсидирует остальные шесть эмиратов ОАЭ, чьи запасы нефти несравнимо меньше. Однако правящий клан аль-Мактум еще в 70-х годах проявил известную предусмотрительность и принялся готовиться к тому, что в будущем Абу-Даби перестанет тащить на себе весь федеральный бюджет. Сам Дубай располагает скромными запасами нефти, дающими лишь 15 % доходов этого города-государства. Однако уже в следующем десятилетии эта нефть иссякнет. В 80-х годах аль-Мактумы принялись диверсифицировать экономику — возможно, их подстегнуло к этому традиционное соперничество с аль-Нахьянами. Так они пришли к мысли соорудить порт Джебель — Али, который имеет 66 причалов и является крупнейшим морским сооружением на Ближнем Востоке.