Тени Архонта
Шрифт:
«Браво!» — сардонически подумал Айонас и едва не выплюнул это вслух, с самой ехидной интонацией, на какую был способен, но слово взял Вектимар.
— Родичи половины стратиев у них в плену, — сказал он. — Это свяжет большинство боеспособных семей. И потом, кого мы посадим вместо Хеледд?
Настрой Вектимара, прозвучавший в последнем вопросе, остальным не понравился, и Айонас стукнув кулаком по столу, чуть подался вперед:
— Я предлагал выбрать в новые короли между мной и Лауданом, но он, похоже, не особо заинтересован, — август указал рукой на пустующее пятое место, а затем уставился на Альфстанну
Стабальт скрипнула зубами:
— Скажите, август, вы знаете, что сейчас происходит в голове вашего сына?
Первым делом, от таких слов Айонас напрягся: как, когда и зачем Стабальт успела добраться до его сына?! Или до обоих детей? Пока отсиживалась в резерве Драммонда? Или потом? Наконец здравомыслие победило, сказав, что такого просто не могло быть, и причем тут вообще его сын. Тогда Айонас принялся перебирать другие возможные подводные камни женского вопроса. Альфстанна, однако, истрактовала молчание лорда по-своему:
— Тогда с какого демона вы решили, будто я знаю, что творится в голове моего дяди?!
О, так вот она к чему! У Айонаса одновременно отлегло от сердца и зачесалась в руках — врезать ей хорошенько, чтобы замолчала. Однако извечный победитель в битвах Айонаса с собой, его здравый смысл, снисходительно усмехнулся, заметив, что девчонка сегодня не говорила глупостей. Может, выражалась долго и не очень удачно, и он, Диенар, мог лучше, короче и понятнее, но во всех суждениях Альфстанна была последовательна.
В отличие от него, требующего у Стабальт ответа за поведение августа Лаудан. Собравшись с духом, Диенар ответил девчонке что-то, на его вкус, нейтральное, но ей, похоже так не показалось.
Ллейд оглядел остальных. И это высшая знать Даэрдина… Он бы хотел сказать, что смех один, но ведь сам был отпрыском человека и лорда, еще более ужасного, чем все, кто сидел сейчас за одним с ним, Ллейдом, столом.
Альфстанна и Айонас по-прежнему цапались, не сходясь ни в чем, Вектимар утратил к их цели всякий интерес и бездумно ковырял в столе пальцем. Похоже, двойной удар по репутации — своей и целого высокого клана — он пережил слишком болезненно и теперь был нестабилен в порывах и суждениях. Ллейд вздохнул: пока все они не увидят в целости дома и в здравии — близких, достучаться ни до кого толком не выйдет. Собрание придется свернуть за бессмысленностью, о чем Таламрин сказал вслух. Недовольно переглядываясь промеж собой, остальные согласились: парень прав.
— Возможно, сейчас в самом деле не лучший момент, — Айонас, проходя мимо, положил Ллейду ладонь на плечо, и Альфстанна в очередной раз убедилась, что этих двух тоже связывает какая-то история, несмотря на разницу в возрасте. Ллейд говорил ей несколько раз, что Айонас хороший человек. Но, похоже, только в общении с мужчинами.
Айонас вышел первым, Вектимар плелся вторым, Альфстанна последней, глядя в прямую спину неугомонного блондина. Какая из баб не давала ему так долго, что он теперь ненавидит всех женщин? — со злостью и тупой укоризной думала августа. Или, может, рога наставила? Такие ветвистые, что меж ними пауки паутины наплели и дятлы гнезд навили?
Дверь, пущенная с руки Вектимара, хлопнула в проеме. Альфстанна приложила к ней
— Ллейд, — Альфстанна глубоко вздохнула и, притянув дверь за ручку к себе, снова запрела. Обернулась: — Надо договорить.
— Альф? — Они пошли друг другу навстречу. Поймав за руку, Таламрин жестом пригласил девушку снова сесть за стол, но Альфстанна мотнула головой: она не задержится надолго.
— Ты прав в том, что нужно использовать отсутствие всей армии Брайса в столице или её ближайшей досягаемости. Но даже если мы мобилизуемся сейчас и нападем, во-первых, мы похороним под стенами кучу народа, пока пробьемся внутрь, а, во-вторых, есть шанс, что Брайс пошлет гонца на берег, и эти нетронутые удержатели границ ринутся маршем назад.
— И сдавят нас с тыла? — Ллейд быстро поймал её мысль.
— Именно. Поди разбери, кто там тогда выйдет победителем.
Ллейд призадумался, несколько раз кивнул, потом спросил:
— Есть идеи?
— Да. — Стабальт с ответом не медлила.
— Не сейчас? — понял Ллейд.
— Надо убраться отсюда подальше, выехать за пределы столицы. Не торопись сильно к отцу и делай стоянки подольше, если можешь. Я пришлю Толгримма, встретимся и поговорим. Если ты не против, — добавила чуть мягче в конце. Ллейд расцвел: Альфстанна всегда до умиления потешно вспоминала о какой-то пресловутой женственности, которую нужно было проявлять в общении с мужчинами. Как правило, этот момент всегда наступал после того, как настоящая Альфстанна, бойкая, энергичная и предприимчивая, заканчивала высказываться.
— С тобой я всегда «за», — ответил мужчина.
Стабальт не удержала широкой улыбки, все-таки немного смущенной.
— Тогда я пойду. — Кивнула девушка.
Таламрин на миг задержал её руку в своей, сжав чуть крепче.
— Береги себя, Альфстанна.
— До скорой встречи, Ллейд, — отозвалась августа.
Не особо сговариваясь, два наймита — телохранитель и убийца — взяли тяготы проводников на себя. Они повели смотрителей с особой осторожностью вдоль границы Ас-Хаггарда и Лейфенделя — королевства озерных эльфов — пробираясь ночью. Перед рассветом обычно прятались где-нибудь в бездорожье, разбивали бивак, укладывались на ночлег. Двое всегда оставались в дозоре, Жал обычно, пользуясь эльфийским зрением, немного продвигался вперед, высматривая доступные тропы, чтобы сориентировать маршрут следующего дня. В первое же утро его прыткость не вызвала ничего, кроме осуждения. Дей сопел, воротил головой от эльфа и поджимал губы. Борво в лицах рассказал, где видел его мать, а потом обратился к Данан и высказал все, что думал о женщинах вообще.
— Ей-богу, лучше бы нами пошел Фирин вместо тебя! — сорвался Борво в конце.
Ну, конечно. Фирин телемант, маг-защитник. Конечно, уж лучше он, подумала Данан, ведь это куда полезнее и куда безопаснее, чем чудище из Дома Кошмара, которое может заколдовать так, что рога и хвост вырастут, ага.
Как человеку, который долгие годы обучения жил в комнате из двадцати девчонок, Данан давно стало чуждо ханжество и снобизм, но в ответ на слова Борво её внутренний голос уперто твердил: «Деревенщина!».