Тени Ч.1
Шрифт:
– Вот это путешествие!
– спустя ещё какое-то время услышал он голос Пе'тровича.
– Вот это прогулка!
Он открыл глаза. Они были в том самом дворе, но только вдвоём и это не могло его не радовать
– Влади'слав, ты сумасшедший!
– прошептал он.
– Опять двадцать пять, - засмеялся молодой человек, отпуская, наконец, его руку
– Я не то хотел сказать...
– А что, Леонид Андреевич? Что вы хотите сейчас мне сказать? Что ничего этого не видели? Что это было временным помутнением сознания? А может, это была
– Нет, всё это я видел и никакого гипноза не было... я не подвергаюсь гипнозу. Но вы получаете удовольствие от того, от чего нормальный человек испытывает ужас.
– Когда пройдёте через то, через что прошёл я, - вы перестанете их бояться. Человек самое приспособляющееся существо на планете Земля. Мы, можем, привыкнуть абсолютно к любым условиям, это неотъемлемая стадия нашей эволюции, Леонид Андреевич, нашего с вами развития.
– Вы считаете, что сейчас мы с вами видели нечто, что может повлиять на наше развитие? На развитие всего человечества?
– Безусловно.... Теперь, по крайней мере, на планете Земля есть два человека, которые, наверняка, знают, что этот мир существует... что существует реальность о, который мы совершенно ничего не знаем и, которую нам предстоит узнать. И мы будем узнавать её с каждым разом всё сильней, ужасаясь и восхищаясь ею. Если не сегодня, то однажды человечеству всё равно придётся столкнуться с правдой, а в данном случае, я бы даже сказал, с истиной. Это неизбежно и неотвратимо... и так было, есть, и будет всегда! В конце концов, это пространство можно использовать, как резервуар для помещения в него тяжело и неизлечимо больных людей на тот период времени пока лекарство от их болезни не будет найдено.
– Да, вы правы, Влади'слав! Это пространство, вполне, может служить нам большой лабораторией, для проведения опытов, - задумчиво, произнёс Маканский.
– Да, и в любопытстве нам с вами не занимать, да и не только нам, - приходя понемногу в себя, добавил психиатр, которому теперь предстояло вверх дном перевернуть в своей голове все, существующие в психиатрии методы и способы лечения больных шизофренией, и не только. Всё, что происходило с ним некоторое время назад, переворачивало с ног на голову не только представление о психиатрии, а, вообще, о мире, как о Вселенной, в целом. И это необходимо было сделать, чем быстрее, тем лучше. А ведь расставаться со старым, не всегда приятное занятие.
– Что вы скажите своей семье, друзьям, на работе?
– неожиданно переменил тему разговора Пе'трович.
– Вы о чём?
– Маканский, вас не было дома около года... и ещё.... Вы же прекрасно должны понимать, что никто не должен знать, где я нахожусь?
– Да, конечно, Владислав, никто об этом не узнает...
– Вы можете дать мне своё честное слово?
– Я даю вам слово, что о вас в моих объяснениях не прозвучит ни звука, но вот, что мне сказать им всем? А скажу ка я правду.... правду о том, что я был в той самой реальности о, которой говорили вы пять... шесть лет назад и пусть будет то, что будет.
– Вы уверены, что стоит это делать? Смею вас процитировать: "Вашу правду могут не понять окружающие...".
– Ну, должен же я, каким-то образом реабилитироваться в ваших глазах и, в конце концов, может быть это поможет тому, чтобы вы вернулись в науку?
– Я думаю, что ещё не наступило то время... чуть позже. Я, на самом деле, и не собирался всю жизнь отсиживаться здесь, но пока мне доставляет
"Что я делаю? Маканскому не нужно знать о ней".
– Влади'слав, надо признаться, что мне до сих пор не по себе от того, что я увидел, - Леонид Андреевич поморщился, вспоминая существ, протягивающих к нему свои кривые окровавленные руки. Вы, можете не отвечать, мне на вопрос, кто это был? Я, кажется, знаю на него ответ. Это были черти!?!
– Да, они самые, по крайней мере, когда я впервые увидел их, то не сомневался в том, что именно эти существа и есть самые настоящие черти.... Никакого другого названия этим тварям, я дать так и не смог.
При этих словах Маканский поморщился и проговорил:
– Вот и у меня такое чувство - ассоциации провести больше не с чем.
– Может, зайдём, выпьем чаю, - проговорил Пе'трович, указывая рукой в направлении дома.
– Спасибо большое за приглашение, Владислав, но я, думаю, меня уже дома заждались, да, к тому же, скорее всего, я объявлен в розыск. Ну, и получу я!
– задумчиво произнёс Маканский и только сейчас Влади'славу удалось, как следует, рассмотреть его лицо, усыпанное морщинами. Эти добрые большие глаза, густые брови такого же цвета, как и волосы на голове, слегка заострённый подбородок с глубокой ямочкой и растущей на нём, аккуратно стриженой бородкой. Довольно обычные черты лица, в принципе, не вызывающие ни у кого особого внимания, но что-то в этом портрете завораживало. Что-то в нём было такого, что притягивало к себе и вызывало доверие.
– Да, вы правы, дома вас, на самом деле, потеряли, - проговорил Влади'слав, - но, надеюсь, вы ещё найдёте время, чтобы навестить меня?
– Только вас, без всяких там перемещений!?!
– улыбнувшись, уточнил Маканский.
– Разумеется, как скажите, Леонид Андреевич! Без перемещений, так без перемещений, - ответил Пе'трович.
Они пожали друг другу руки и обменялись на прощание взглядами, подтверждающими взаимную симпатию, не смотря на обстоятельства, связавшие их однажды. Влади'слав проводил психиатра до ворот. К их общему удивлению, машина завелась с первого раза, будто её только вчера заводили. Через несколько минут звуки мотора стихли и весь лес погрузился в сонное молчание. Пе'трович остался наедине с собой и своими мыслями... наедине с тишиной, царящей здесь повсюду и, являющейся тут полноправной хозяйкой. С какой-то грустью, Влади'слав смотрел вслед, уже давно исчезнувшего из виду автомобиля... и вдруг, неожиданно, в его голове мелькнула мысль. Мысль, настоящая здоровая человеческая мысль:
"Я хочу оказаться среди людей! В обществе... среди потоков автомобилей, магазинов, полыхающих своими витринами. В душном тесном городе, среди, растущих из земли многоэтажек, среди столбов, раскинувших паутины проводов во все стороны. В городе среди, снующих туда-сюда и постоянно куда-то опаздывающих, прохожих".
Бесконечное чувство ностальгии овладело им с ног до головы. Сердце бешено стучало в груди, в надежде вырваться на свободу из плена, сковавшей его однажды, грудной клетки. Пе'трович почувствовал, что ещё не много и он потеряет сознание... ноги подкосились и потемнело в глазах, и в то же мгновение, ему стало жутко страшно. Страшно за то, что это, может быть, его последний вдох, последний взгляд на, проплывающие, высоко над головой белые клубные облака... а, что потом? Мир теней? Другая реальность, кишащая уродливыми тварями? Иное измерение? И всё это тоже пройдёт, и на смену ему придёт что-то новое! И этому нет завершения! И это, невозможно предотвратить...