Тени древней земли
Шрифт:
— Ну, сакральная функция ритуальных церемоний вполне определенно вытекала из дионисийских обрядов, прямым продолжением которых они являлись… Праздники имели терапевтическую цель для общества, которое после жертвоприношения вновь обретало смысл жизни.
— Под жертвоприношением вы подразумеваете кровавое жертвоприношение? — спросил Евгений.
— Первоначально — да. Обряды страсти жертвенной жертвы — простите за каламбур — были достаточно кровавыми. Но это было необходимо, поскольку они должны были имитировать жизненно важную жертву во благо общества.
— Мы говорим о древнем обществе, не так ли? — спросила
— Именно так. Обряд был связан с природой и ее циклами жизни и смерти. Смена времен года, все такое.
— Во имя кого приносилась жертва?
— Мы можем только предполагать. Как вы, конечно, знаете, причерноморская античная цивилизация оставила нам мало письменных свидетельств, поэтому мы можем только осторожно предполагать…
— Смелее, — подбадривала Мария.
— Некоторые исследователи полагают, что тавры, а затем и скифы исповедовали монотеистическую религию, в которой существовал единый бог, имевший как мужское, так и женское начало. Огромное количество культовых и погребальных предметов, найденных в ямах и на прилегающих территориях, включая район Карабийского нагорья, свидетельствуют о существовании обычая приношения божеству.
— И что? — спросила Евгений.
— Самым благородным жертвоприношением была жизнь живого существа, как правило, животного. Жертвоприношения совершались в обмен на что-то: исцеление от телесных недугов, искупление земных грехов, вмешательство божества в случае эпидемий и голода — мотивы были самыми разнообразными.
— А как насчет человеческих существ? Разве их тоже не приносили в жертву?
— По-видимому, так оно и было, особенно в крайне тяжелых для таврических кланов ситуациях. Козлов, быков и ягнят уже было недостаточно, чтобы добиться более быстрого и решительного вмешательства божества… Эти люди верили, что могут заслужить расположение судьбы, понимаемой как выражение божественной воли, отдав важный элемент, ключевую фигуру в общине, поскольку для них значение общины превышало значение отдельного человека, какое бы место он ни занимал в иерархии. Эта жертва искупала их вину перед богом или богиней.
— Но почему именно пещеры?
— У киммерийцев, а затем и тавров священным местом поклонения была пещера. Спуск под землю, символизировал переход в подземный мир.
— Так что это способ соприкоснуться с божественным, — сказала Мария.
— Именно.
— Кто совершал эти обряды?
— Современные исследования позволяют предположить, что это были жрицы. Они были носителями тех сакральных аспектов, которые связаны, определим это так, с магией.
Мария вскинула бровь. Ионов заметил это и отреагировал так, словно его ужалили в самое сердце:
— Не смотрите на меня так. Магия всегда давала людям инструменты, позволяющие справиться с критическими моментами, для преодоления которых одной человеческой силы недостаточно. Маг, или, в данном случае, жрица, рождается как проекция потребностей конкретного контекста. Они являются чистым выражением местной культуры. Использование магии имеет большое социальное значение: оно делает сообщество более сплоченным, через общий, коллективный ритуал укрепляет доверие к людям и к совместной жизни. Она выполняет решающую социологическую функцию.
— Вы оправдываете человеческие жертвоприношения? — намекнула Мария.
— Нет, конечно же, нет. Я
Евгений решил, что они уже достаточно долго бьются вокруг да около, успокаивая преподавателя: тот уже достаточно ослабил бдительность. Он достал из кармана брюк фотографию, развернул ее, положил на стол доцента и спросил:
— Не могли бы вы рассказать о своих отношениях со студенткой Дианой Гурджиевой?
Глава шестидесятая
Ионов несколько секунд рассматривал фотографию Дианы, затем поднял глаза на инспектора.
— Она была у меня студенткой несколько семестров. Я ее давно не видел: наверное, она бросила учебу, — сказал он как можно более естественно. – У нее проблемы?
— Вы, наверное, видите, как много студентов приходит и уходит, — ответила Мария, проигнорировав его вопрос. – Почему вы так хорошо помните эту девушку?
— Потому что у нее была хорошая голова. Она не очень старалась, но я до сих пор помню ее вопросы, которые всегда были умными.
— Как давно вы ее не видели? — вмешался Евгений.
— Я не могу дать вам точного ответа… Полгода, год… В этой суете… Это ведь та девушка, которая пропала, не так ли? Я читал о ней в газетах. Когда я увидел ее фотографию по телевизору и в газетах, я сразу подумал о ней. И имя то же самое, о котором говорили в новостях.
Мария незаметно кивнула своему коллеге. Перед тем как отправиться на беседу с Ионовым, Евгений вспомнил, что прочитал в досье Дианы, что девушка некоторое время изучала антропологию в университете Симферополя. Они зашли в кабинет школьного секретаря, чтобы узнать, был ли у Дианы преподаватель Ионов. Когда секретарь ответил утвердительно, они выстроили линию вопросов, направленную на выяснение их отношений. Они не считали, что Ионов причастен к убийству, однако в расследовании сложного дела нельзя упускать ни одной зацепки, какой бы незначительной она ни была.
— Вы нашли ее? — спросил Ионов.
— Покажите ему другую фотографию, — сказала Мария.
Евгений Кротов показал доценту фотографию Дмитрия Бирюкова, гуру неоанастасийцев.
– Это законченный мудак! — резко воскликнул Ионов.
Евгений улыбнулся.
— Я так понимаю, вы его знаете.
— К сожалению, да. Помимо преподавания, я являюсь членом кооператива, объединяющего бывших университетских коллег. Мы занимаемся присмотром над некоторыми археологическими памятниками… Этот придурок Бирюков и его последователи разрушают памятники, спят на них, разжигают костры на прилегающих территориях, забирают камни и сколы для изготовления идолов и амулетов… Они уже повредили десятки гробниц раннехристианской эпохи и некрополей скифов. Но помимо археологического ущерба, он издевается над кучей людей, заставляя их верить, что камни обладают целительной силой, магнитными и энергетическими вибрациями, способными заменить, например, радиотерапию или химиотерапию. Вы должны остановить его…