Тени Эзеля опубл в журн Подвиг
Шрифт:
Увидев учителя истории, он закивал, заулыбался, отложил жалейку в сторону и пригласил войти.
– Вот, ведь, забывают, забывают настоящую славянскую музыку, - сказал он, затем обратился к кучке ребят в белых рубашках, сидевших с ложками в руках на полу кружком, - изучайте горицкую борьбу. Станислава, возьми со второй полки учебник.
Светлая девочка в длинной белой рубашке навыпуск, с льняными волосами, перетянутыми таким же, как у Егора Васильевича, ремешком, поднялась с пола, пошла и взяла с нужной полки большой том.
– Вы давно этим увлекаетесь?
– спросил
– С самого института, у нас там свой круг образовался, читали Голубиную книгу, ездили на Север, начали серьезно изучать духовую музыку. Сами делали дудки. Вот эту я сделал еще на третьем курсе. Звук очень интересный. Я этим тогда по-настоящему увлекся. Потом струнные. На самом деле есть десятки видов гуслей. Это удивительная музыка. Я вам дам наш диск послушать. И гусли мы делаем сами. Ездим в заповедные места. Дерево нужно особое, звонкое, светлое, внутри чистое. Дерево как человек, может быть внутри чистым и нечистым. У нас у многих уже семьи, вот теперь семьями и ездим.
Если вам понадобятся настоящие гусли - скажите, я могу помочь.
Историк поблагодарил, сослался на занятость и вышел из кабинета этнографии.
Кабинет Елены Владимировны был открыт. Курнаков на ходу заглянул в него, но никого не увидел.
В библиотеке Светлана Васильевна, женщина за шестьдесят, низенькая, полная, пересчитывала высокую стопку учебников, громко вслух называя цифры.
На вопрос Курнакова она сразу стала говорить, словно только этого и ждала.
– Помню, помню, Николай Васильевич, царство ему небесное, действительно оставил мне свой небольшой архив. Только это было в другом помещении. Библиотека была на четвертом этаже, там, где сейчас эта школа, как ее - Интеллектуал. Я давно в том помещении не была, почитай лет пятнадцать, если не больше. А помещение хорошее было. Оно в том крыле, которое справа от входа, дверь была обита черным дерматином. Что там сейчас?
– ума не приложу. Вряд ли что-то осталось. Переезжали в страшной спешке, а я, как назло, заболела гриппом, а когда выздоровела, пришла, а тут уже вовсю распоряжаются строители, четвертый этаж просто закрыли, крышу надо было перекладывать. Крышу так и не переложили, а потом то да се. Николай Васильевич в то лето умер. Директор у нас сменился, пришла Настасья Петровна, которая перед Екатериной Павловной была. Музей действительно хотели сделать. Но что тогда в стране творилось - ужас. Мужа у меня уволили с фабрики, фабрику закрыли, у них сначала мебельный магазин был, потом частный детский сад.
Да - она помолчала, посмотрела в окно, - не до музеев было. Даже как-то уж и забыла я про то помещение. Вы напомнили. Вот доработаю - и только с внуками сидеть. А вам надо к директору этого самого Интеллектуала.
Директора Интеллектуала на месте не оказалось. Ее секретарша - высокая крашеная девица - сказала, что Эмма Аркадьевна уехала на совещание.
Валерий Александрович поднялся на четвертый этаж, прошел коридор и свернул в правое крыло. В самом конце крыла, налево, рядом с застекленным входом на
Он подергал - конечно, заперто, постоял зачем-то около этой двери. Потом подошел к подоконнику и посмотрел вниз на двор. Оказалось очень высоко - двор отсюда был всего лишь маленькой квадратной каменной площадкой.
Вышел на улицу - накрапывал мелкий дождик, открыл зонт и стал смотреть на здание школы, словно хотел найти ответ на какую-то загадку.
Неподалеку стояли Таня и Лейла, увидев историка, зашептались, глядя в его сторону.
Он постоял, вдруг закрыл зонт и вернулся в школу. Охранник дядя Вася посмотрел на него равнодушно.
Валерий Александрович остановился в вестибюле. Посмотрел на лестницу, по которой только что вошел в школу. Лестница как лестница - низкий потолок, обычные ступени, и все-таки что-то здесь есть такое, чего он никак не мог понять.
Снова вышел на улицу - девочек во дворе уже не было.
В пятницу, сразу после уроков, Курнаков отправился в кабинет директора Интеллектуала.
Из кабинета Егора Васильевича снова раздавалась характерная музыка.
Директор - действительно холеная дама, как назвал ее Хазин, лет сорока пяти, в бежевом костюме с брошью в виде полевых васильков, встретила молодого историка немного холодно.
Ей приказали сдать помещение для старшей школы, и она подчинилась, потому что был звонок от помощника депутата района. Пообещали учесть этот факт при проведении аттестации учебного заведения на право заниматься преподавательской деятельностью.
– Помещение бывшей библиотеки? Дверь с черным дерматином? Да, это помещение у нас, на четвертом этаже, в конце правого рукава, там, кажется, потолок провалился, мы туда наших ребят не пускаем. Рабочие пару лет назад были, но заломили такую цену, а мы, знаете, на хозрасчете. Ключ, кажется, у секретаря. А зачем вам туда?
Валерий Александрович коротко пояснил, что там могли остаться некоторые нужные документы.
– Документы?
– пожала плечами Эмма Аркадьевна, - какие же там могут быть документы, так, рухлядь какая-нибудь. Но если вам очень нужно - пожалуйста.
Она нажала кнопку вызова секретарши.
– Верочка, посмотрите, пожалуйста, среди ключей ключ от помещения за дверью, обитой черным дерматином, где потолок обвалился. Он должен быть с биркой "Библиотека" Только под вашу ответственность. Помещение в аварийном состоянии.
Взяв металлический ключ с нужной биркой и большой бородкой, какими давно уже не пользовались, Курнаков отправился на четвертый этаж, свернул в правое крыло и прошел до конца. Вот и старая дверь.
Он вставил ключ в замочную скважину. Ключ не повернулся. Вставил еще раз - ключ слегка качнулся, но и только. Обращаться к Интеллектуалам было бессмысленно. Они, конечно, могли перепутать ключ, замок мог совсем заржаветь. Вставил еще раз - ключ слегка повернулся, но дверь по-прежнему мертво сидела в деревянном коробе.