Тени и зеркала
Шрифт:
— Горо, — сказал Альен, пытаясь разобраться в своих противоречивых ощущениях. Человек смотрел на него с близоруким прищуром, явно не узнавая. Это было странно — он запомнил Гордигера (вычурное старое имя досталось ему в честь отца) подростком, почти мальчиком, застенчивым и болезненным. И теперь тот мальчик словно проступал из-под облика незнакомого, грузного и слегка располневшего мужчины. — Горо, это я, Альен.
— Альен? — густые брови поползли вверх, почти скрывшись под капюшоном. Человек ещё более цепко всмотрелся в него, от растерянности едва не выпустив повод коня. — Как? Откуда?… Я… не понимаю.
— Ну что же ты так, — принуждённо улыбнулся
— Я не верю, — ворчливым басом пробормотал Гордигер, потом несмело шагнул навстречу. В его движениях чуялся страх — как если бы он опасался, что Альен сглазит его или вытащит нож. Или как если бы он был заразно болен. Лишняя наблюдательность, будь она проклята…
Альен пересилил себя и первым обнял его. По сравнению с ним Гордигер был почти горой мышц, но сразу как-то по-детски обмяк у него в объятиях, с невнятным вздохом уткнулся лицом в плечо…
Альен смутился: такой реакции он не ждал. Отец ведь проклял его, мать отреклась… Их мало что связывало, кроме уз крови — даже общих детских воспоминаний, роясь теперь в памяти, он не мог отыскать. Но, видимо, для Горо этого было достаточно: он по-медвежьи стиснул его — хватка у него оказалась, как у Соуша, — и не выпускал, пока совсем рядом не раздался лай собак и людские голоса. На опушке разговоры смолкали: тех, кто охотился с Горо, открывшаяся сцена определённо несколько выбила из колеи.
Их обступили всадники; Альен смятенно оглядывался, не видя ни одного знакомого лица.
Что ж, пути назад нет. Значит, домой.
Он прислушался к себе и остался недоволен услышанным — ни покоя, ни холода, ни горячки. Точно озеро, пошедшее рябью от камня, или игра теней в вечерних сумерках.
Альен высвободился из объятий Горо и выпрямился, обводя взглядом людей вокруг. Кто-то спешился, другие остались в седле. Двое мальчишек лет тринадцати — слуги или оруженосцы, — один ловчий (тоже явно новый), трое — незнакомые рыцари с гербом Тоури на доспехах. Все промокли и тяжело дышали, как и собаки — славные, поджарые гончие, вившиеся под ногами. Одна из них подбежала к Горо и положила к его ногам задушенного зайца, любовно заглядывая в глаза. Тот тяжело присел на корточки и молча потрепал её за ушами, не сводя при этом глаз с Альена.
Впрочем, таращились на него все, угадывая семейные черты и тщетно пытаясь совместить их с внешностью студента-колдуна-бродяги, или какого-нибудь наёмника, или нищего менестреля. Один из мальчишек даже рот приоткрыл, смешно отвесив губу. Альен представил себе, что будет, когда они увидят Бадвагура. То ещё развлечение…
— Далеко же ты забрался от замка, Горо, — сказал он, с невольным удовольствием отмечая, что голос звучит внушительно и довольно приятно. — Подальше от гор охота уже не та?
— Да как-то так уж… — подумав, осклабился Горо; красноречием он никогда не отличался. — Будь я проклят, Альен!.. Не сойти мне с этого места!
— Альен? — с суеверным ужасом повторил один из рыцарей, и глаза у него выкатились, как у напуганной совы. — Милорд, о чём Вы?… Это же не…
— Это мой брат, Альен Тоури, лорд Кинбраланский, — с дрожью в голосе проговорил Горо, одарив его собственным титулом. — И все вы сейчас же поклонитесь ему.
— О нет, Горо, в этом нет никакой… — но договорить Альен не успел: приказы брата тут, судя по всему, не обсуждались. Уже несколько секунд спустя он созерцал шестерых коленопреклонных людей — часть ненавистных ему, унизительных и потерявших смысл ритуалов…
Но на этот раз ритуалы —
Кинбралан был прежним — даже слишком прежним, настолько, что Альену стало не по себе. Замшелая груда камней — старая, видевшая много веков, не особенно большая по сравнению с замками Дорелии или изящными дворцами Кезорре. Северной стеной замок как бы приваливался к скале — пику Синий Зуб, одному из бесчисленных таких же Зубов в Старых Горах, — да и сам стоял на холме, и поэтому создавалось бредовое ощущение, что он парит над землёй. А учитывая отсутствие следов хоть какого-то ремонта или вообще цивилизации (поблизости не виднелось ни садов, ни искусственных озёр, ни даже распаханных полей — только пара нищих деревенек), выглядело это немного смешно. В таком полухмельном состоянии, как теперь, Альену всегда приходили в голову странные аналогии — вот и сейчас он невольно вспомнил крылатое создание Хаоса, которое убралось по его приказу. А потом — ещё и статую дракона из гномской сокровищницы. Тонкость линий, воздушное изящество, чистота красок — и вот это нелепое, громоздкое уродство… Каким разным может быть полёт.
Однако знамёна рода Тоури реяли над замком с прежней чванливой гордостью, а ржавые, лишённые стражи ворота по-прежнему были опущены. Ливень уже прошёл к тому времени, как добрались до замка, так что воздух посвежел, пропах прелой листвой и влажной хвоей. Альену отдали одну из лошадей — ту, что назначалась тащить добычу охотников, — и он ехал бок о бок с Гордигером, решительно не зная, о чём говорить. Горо несколько раз открывал рот, но потом взглядывал на Альена и с клацаньем захлопывал его, при этом по-женски краснея. Альен сам не заметил, как этот плохо скрываемый страх перестал злить его и начал утомлять. В детстве Горо примерно так же косился на учителя из Академии, когда тот бывал не в настроении.
Бадвагур, конечно же, произвёл фурор: рыцари, слуги и ловчий подбирались к нему как-то боком, точно к диковинному зверю, без стеснения таращась на спутавшуюся бороду, простой пояс в драгоценных камнях и приземистое тело десятилетнего ребёнка, ненормально раздавшегося в плечах. Горо явно не расслышал в речи Альена слова «резчик» («изгнанник» он, разумеется, говорить не стал: число их проблем и так превышало пределы разумного) и, видимо, принял Бадвагура за какого-нибудь горного принца или по крайней мере вождя. Он почтительно раскланялся с агхом и с педантичным соблюдением всех ти'аргских церемоний предложил ему разделить с собой седло — благо много места Бадвагур не занимал. Бадвагур вежливо и коротко ответил, что согласен, а Горо рассыпался в уверениях, какой честью для его семьи будет принять сына гор в своём доме… Надо сказать, получалось у него довольно коряво; Альен машинально признался себе, что сделал бы это лучше. Иногда Бадвагур поглядывал на него, высвобождаясь из вынужденных полуобъятий Горо, и глазами как бы спрашивал: «Что происходит?».
Альен пожимал плечами с вымученной улыбкой — он и сам не знал. Пусть пока эти чужие приплясывают вокруг него, как вокруг бога — но что будет, когда отец окатит его холодом?…
Ответ не заставил себя ждать. На закате затрубили рога, Горо горделиво выпрямился в седле, а Бадвагур, наоборот, втянул голову в плечи.
— Эй, там! — крикнул вверх кто-то из рыцарей — голос у него был, как у простуженного барана. — Спускайте ворота!
Им не ответили — величественного прибытия явно не получалось. Горо занервничал.