Тени исчезают в полдень
Шрифт:
Он растерянно оглядел снег вокруг себя, даже ковырнул его палкой, будто надеялся найти здесь рукавицы.
А руки меж тем уже побелели. Он сунул их в карманы полушубка. Там они вроде отогрелись, однако начали гореть, словно он опустил их в кипяток.
Нет рукавиц – бесполезны в такой мороз лыжные палки. Он бросил их, опять пошел по просеке, но метров через триста свернул налево, в лес, надеясь кратчайшим путем добраться до полустанка, а там незаметно сесть на поезд и…
Без лыжных палок идти было неудобно, ветер налетая со страшной силой, чуть не опрокидывал
Ветер бил со всех сторон – с боков, в спину, в лицо. Несколько раз Юргин падал. Но поднимался – и шел, шел, шел. Вот-вот должен был кончиться лес, открыться Светлиха. А за Светлихой чистое поле.
Но Светлиха точно пропала куда-то. Неожиданно Юргину показалось – да ведь он не туда идет! С просеки надо было повернуть налево, а он, кажется, повернул направо.
У Юргина даже ноги подкосились.
Посидев немного на снегу, он зашагал назад.
Вдруг он подумал – а назад ли идет? Ведь, кажется… кажется, он идет прямо к ущелью. Ну да, вон даже слышно, как гудит там и ухает.
Но гудело и ухало кругом. И все-таки Юргин опять повернул назад.
… А потом он бессчетное количество раз поворачивал назад. Шел, шел и опять поворачивал.
Между тем наступал вечер. Темнота наваливалась быстро, стремительно. И в темноте еще яростнее заревел ветер.
Когда совсем стемнело, Юргин наступил на пенек, правая лыжа хрустнула. И тотчас зазвенел в мозгу голос Пистимеи: «Пропадешь ведь без меня все равно…»
«Верно, теперь пропаду», – с ужасом подумал Юргин.
И все-таки он, сбросив бесполезную теперь и левую лыжу, увязая по пояс в снегу, пытался куда-то идти. Снег насыпался в валенки, таял там. Скоро портянки стали мокрыми. Потом они быстро оледенели, пальцы ног начало покалывать, подергивать судорогой. А в груди было жарко, внутри все обжигало. Юргин распахивал полушубок, но, понимая все-таки, что жар этот обманчив, застегивался. Когда застегивался, пальцы его будто обламывались.
… По сугробам, среди непроходимых буреломов, Юргин путался всю ночь. Только к утру он окончательно выбился из сил и, чувствуя, что засыпает, упал лицом вниз в горячий сугроб. Последней мыслью его было: «Надо бы мешочек-то под голову, на всякий случай…» Он привстал на колени, снял мешочек. Но положить под голову у него уже не хватило сил.
Через полчаса он закоченел.
Колхозники еще раз оглядели труп.
– Ну что же, – промолвил Захар медленно, – так или иначе, но один беглец вроде отыскался.
– Думаешь, их двое было? – спросил Корнеев.
Председатель только пожал плечами.
– Надо же милицию сюда! – воскликнул Мишка. – Может, они и другого отыщут.
– Послано за милицией, – сказал кто-то.
Другой или другая так и не отыскалась. Но вскоре она дала о себе знать.
Ровно через два дня после того, когда нашли труп Юргина, потерялся сынишка Зины и Митьки Кургановых, а еще через три исчезла
Все началось в теплое, солнечное утро. По высокому небу проплывали небольшие кучки облаков. Зина выпустила сынишку погулять во двор.
– Только на дорогу не выходи, сынок, – сказала Зина, выводя его на крыльцо.
– Ладно, – пообещал мальчик, задрав голову, с любопытством рассматривая облака. – А куда это они плывут?
– Какой ты у меня любопытный! – рассмеялась радостно Зина. – Они уплывают подальше от деревни, в тайгу, чтоб людям солнышко не загораживать.
– Ага, – подумав, согласился мальчик. – И чтоб мне теплее было от солнышка.
Зина поцеловала сынишку и вернулась в дом, принялась готовить завтрак. Фрол еще на рассвете ушел в колхозную контору, Митька убежал в ремонтную мастерскую, а Степанида с утра затеяла стирку.
Захлопотавшись, женщины не заметили, как прошел час. Пришел завтракать Фрол, следом за ним Митька.
– Крикни там сына, Митя, – попросила Зина, собирая на стол. – Где-то он тут, возле дома.
– Как же я не приметил мужика, – сказал Митька, выходя из дома. Минут через пять вернулся. – Слушай, нету его.
– Да он, может, к Корнеевым ушел, – проговорила Степанида. – Он все с ихними ребятишками играет.
Митька опять шагнул за порог. Через четверть часа он возвратился с тем же:
– Нигде нету…
– Господи! – встревожилась Зина, принялась развязывать на спине тесемки ситцевого фартука.
– Да чего ты? Найдется, – проговорила Степанида. – В какую дыру они, пострелы, только не залезут! Заигрался где-нибудь… Ешь давай…
– Нет, нет, вы завтракайте… – Разволновавшись, Зина никак не могла развязать тесемки. – Я сейчас, сейчас…
И прямо в фартуке выскочила на улицу. Через полчаса она, растрепанная, бледная, появилась в кухне, лихорадочно окинула ее глазами, бросилась в одну комнату, в другую.
– Не пришел? Я думала…
Фрол Курганов аккуратно поставил на стол недопитый стакан чаю. Митька, куривший после завтрака у раскрытого окна, поднялся с табуретки, выбросил на улицу папиросу.
– Сыночек, сыночек… – дважды всхлипнула Зина как-то тоскливо, беспомощно прислонилась спиной к стене, скомкала обеими руками фартук, уткнулась в него лицом и стала медленно оседать на пол.
– Зина, Зина!! – бросился к ней Митька, подхватил.
– Ну-ка… Спокойно у меня! – глухо произнес Фрол. – Нечего раньше времени… Найдем. Не иголка, а человек все же… Ты, Степанида, гляди за ней…
И снял с гвоздя фуражку. Митька побежал из дому следом за отцом…
… К обеду на ногах был весь колхоз. Метр за метром обшарили всю деревню. Мальчишка не находился.
Заметались по деревне разные предположения и догадки:
– Может, утонул. Выбежал на берег Светлихи гальками поиграть, да и…
– Или уснул где-нибудь в укромном местечке. Надо еще поискать…
– В тайге надо поискать, мужики. В прошлом году мой несмышленыш пошел за цветочками да и заблудился. Ладно Фрол Петрович с бригады ехал, услышал плач в лесу…