Тени исчезают в прошлом
Шрифт:
— Странно это все. Не нравятся мне все эти перемены.
— Вот и мне все время кажется, что он какой-то… — Полина запнулась, подбирая подходящий эпитет, — Неискренний что ли.
— А как же та самая сказка про «выйду замуж, нарожаю детей и будем мы жить долго и счастливо и умрем в один день»? — ехидно поинтересовалась Ленка.
— Не знаю, как будто перегорело во мне что-то, — грустно улыбнулась Полина. — Что делать-то?
— Я вот что тебе скажу. В любой другой ситуации я бы посоветовала гнать этого упыря в шею. Но теперь, мне кажется, что тебе пока не стоит суетиться. Пусть Дениска пока с тобой поживет. Все-таки какой-никакой, а мужик в доме. Тебе сейчас лучше вообще одной не оставаться. Я скоро выйду из этой богадельни, и мы что-нибудь придумаем. Договорились?
— Договорились.
— Ладно, Колобок, не заводи печальных романсов, ты же знаешь, я терпеть не могу все эти розовые слюни-сопли!
— Лен, а у тебя Королев был? — ни с того ни с сего спросила Полина, и с удивлением заметила, как вдруг зарделись бледные щеки ее подруги. Ленка отвела глаза и равнодушно ответила:
— Заходил.
— Когда?
Куприянова сделала вид, что не услышала вопроса.
— Лен, и как он тебе?
— Вроде ничего, майор, как майор, — уклончиво ответила она.
— А ты знаешь, он ведь теперь к тебе домой ездит, Фроську кормит! Я ему ключи вручила. Сначала хотела сама, но он не позволил, — весело объявила Полина.
— Ну, да. Он рассказывал…
Ленка сама не зная почему, не стала говорить Полине об утреннем разговоре с Максимом. Он обещал скоро прийти и она начала ждать его, с того самого момента, как за ним закрылась дверь. Снова увидеть его улыбку и смеющиеся глаза, снова услышать забавные истории о том, как он кормит Фроську, увидеть, как он подходит к окну и засовывает руки в карманы джинсов. И плотная синяя ткань так сексуально обтягивает его крепкие подтянутые бедра. От этих мыслей в голове даже немного помутилось и Ленка, глубоко и медленно вздохнула. Не стала она говорить и о том, что даже сейчас, когда в дверь вошла ее самая близкая подруга, а не Королев, она почувствовала легкое разочарование и сразу же устыдилась этого. Но Полина не стала ее пытать, а как всегда деликатно ушла от скользкой темы, лишь многозначительно и удивленно улыбнулась.
— Ладно, Ленок, не буду больше здесь отсвечивать, а то твой доктор меня покусает. Он меня только на полчаса пустил, а я уже целых сорок минут тревожу его любимую пациентку! — и она с чувством чмокнула Куприянову в щеку.
…В магазине, как всегда вечером, было многолюдно, к кассам стояли длинные вереницы. Взяв килограмм фарша, пакет макарон, пачку кетчупа и пару луковиц, Полина решила завернуть в канцелярский отдел. Для срочной починки сапог нужно было купить тюбик моментального клея.
— Нет, солнышко, я не хочу чилийское! Может, возьмем французское? — услышала она капризный голосок, проходя мимо полок с вином. — А еще я слышала, что в этом году австрийское белое тоже очень даже ничего. Только непременно сухое.
— Мне все равно, — услышала она до боли знакомый, родной голос. — Если хочешь вина, бери. Я в этом все равно ничего не понимаю.
— Как же так, котик? Ты разве не составишь мне компанию?
— Знаешь, я как-то больше пиво люблю.
— Фу, гадость какая! Нет, сегодня мы как-нибудь обойдемся без пива. Мне дали посмотреть новый фильм Кустурицы. «Жизнь как чудо», слышал?
— Этому фильму уже почти десять лет.
— Ты смотрел?
— Конечно, смотрел. Может пойдем уже?
Полина сделала пару шагов вперед и взглянула в зеркало, висевшее напротив. Так и есть, слух не обманул ее. Митька Воронцов. Он стоял в следующем проходе, держа в руках большую красную корзину, нагруженную всевозможными деликатесами. А рядом с ним стояла девушка. Полина могла видеть ее только со спины. Белоснежное пальто в пол, мягкий кашемировый шарфик и светлые замшевые сапожки на тонком каблучке, не знающие, что такое лужи и грязь. Черные, как смоль, волосы были небрежно подколоты, но за всей этой небрежностью угадывалось профессиональная рука мастера. Девушка холеным ноготком указывала Митьке то на одну, то на другую этикетку и продолжала щебетать, щебетать… Митька легонько приобнял ее и слегка подтолкнул вперед. Полина почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Еще пара шагов, и они увидят ее. Ее, в заношенном
Как же так?! Почему все так плохо и нескладно получается в жизни? Какие-то нелепые угрозы, любимая подруга в больнице, Денис с его театральными постановками, а вот теперь еще и Митька! И почему она до сегодняшнего вечера была уверена, что есть нечто незыблемое и постоянное, как день и ночь? Этим незыблемым был Митька Воронцов. Представить, что у него есть девушка, да еще такая красивая, она не могла. А может, просто не хотела? И вообще, почему ей можно, а ему нельзя? Разве не она первая оттолкнула его? Все это было логично. Митька красивый, успешный, одинокий мужчина. И с чего она взяла, что несмотря ни на что, он навсегда останется родным и близким ей человеком, тем самым другом, который по вечерам приносит «просто так» пряники?! Теперь он пьет чай (или вино? — чилийское, французское или австрийское, но непременно сухое!) в компании длинноногой брюнетки, которая называет его «котик». Полина включила холодную воду и брызнула себе в лицо. Глаза опухли, покраснели, тушь безобразными синяками растеклась по щекам. Прямо из-под крана хлебнув воды, она умылась с мылом и вышла в кухню. Где-то должна быть валерьянка. Надо успокоиться, иначе лишних вопросов не избежать.
Полина успела приготовить и пожарить котлеты, отварить макароны и даже выпить чаю. Дениса все не было.
«Может и хорошо. Лучше бы он не приходил сегодня. А еще лучше, если бы навсегда исчез из моей жизни!», — с ожесточением подумала Полина, и в этот момент в замке повернулся ключ:
— Полюшка, я дома!
III
Весна уже уверенно и по-хозяйски расположилась в городе. Солнце упрямо светило, словно торопилось наверстать упущенное, и, несмотря на то, что часы уже показывали половину восьмого, на улице было еще совсем светло. Теперь особенно стали заметны шершавые потеки и разводы на окнах кабинета. Вовка потер пальцем стекло со стороны улицы и поморщился — палец моментально окрасился в серо-черный цвет. Недолго думая, он вытер палец о джинсы — все равно стирать — и вновь набрал номер некой Сабуровой. Королев еще утром велел связаться с ней и побеседовать. Конечно, шансов на то, что эта самая Сабурова что-нибудь знает, почти не было, но Королев почему-то настаивал на встрече с ней.
— Макс, пойми, что если она только пару дней назад вернулась из-за границы, то к письму она отношения уж точно никакого не имеет, — убеждал его Вовка.
— Слушай, Емельяненко, не надо разговаривать со мной, как со слабоумным! Я сам все это понимаю, но мало ли? И потом, у нас пока нет вообще ничего, за что можно было бы уцепиться. Поэтому давай без лишних возражений.
Целый день Вовка пытался связаться с ней, но телефон упорно выдавал длинные нудные гудки. Однако в этот раз после первого же сигнала он неожиданно услышал приятный голос:
— Алло! Говорите, вас слушают!
— Добрый вечер, Ольга Львовна. Меня зовут капитан Емельяненко. Я веду расследование по делу о покушении на вашу знакомую, Елену Сергеевну Куприянову.
Последовала пауза.
— Какое еще покушение? Если это шутка, то это очень плохая шутка, — испуганно отозвалась его собеседница.
— Да уж какие могут быть шутки! Ваш телефон и адрес мне дала Полина Тимофеевна Колобова. Мы можем с вами увидеться?
— Боже мой, какой ужас! А что с Ленкой?