Тени исчезают в прошлом
Шрифт:
Денис поежился: и с чего это вдруг его потянуло на воспоминания?
…— Вот что я думаю. Больше тянуть нельзя, — решительно заявила она, и сунула ему в карман маленький прозрачный пузырек. — Растворишь в чае, ну или что она там пьет?
Денис почувствовал, что во рту моментально пересохло, и желудок ухнул куда-то под коленки. Пальцы нащупали гладкие стенки, и он тут же вытащил руку наружу, словно обжегшись.
— И что с ней будет? — с трудом проговорил он.
Она едва слышно усмехнулась.
— Ничего особенного. Сердечный приступ. Случается сплошь и рядом! А наша Полюшка в последнее время так сильно нервничала, спала
— Откуда у тебя это?
— Какая тебе разница? Достала по случаю. Хотела кое-кого угостить, да не успела. Но ты ведь знаешь, по закону жанра, если в первом акте на сцене висит ружье, то в конце оно обязательно должно выстрелить. Вот и пришла пора воспользоваться этими волшебными капельками, — тихо сказала она.
— А я?
— А что ты? Уйдешь из дома, и все. Скажешь, что пойдешь мусор выбросить, ну или в магазин. Ты же натура тонкая, такое зрелище не для тебя, — насмешливо произнесла она. — Только смотри, будь осторожен, не наследи. Ампулу протрешь и выбросишь в какую-нибудь урну, желательно подальше от дома. Часа через два вернешься. Думаю, к тому времени уже все будет кончено.
Он судорожно сглотнул.
— Помоешь чашку с мылом. Вызовешь «Скорую» и будешь изображать из себя безутешного мужа. Ну или жениха. Это уж как получится.
— В смысле — как получится?
— В прямом, — отрезала она. — Я вовсе не уверена, что ваше бракосочетание состоится. Ты прав, Поленька очень изменилась. До такой степени, что еще чуть-чуть, и она попросит тебя из своей квартиры. Именно поэтому я и настаиваю, чтобы все было сделано сегодня. Договор она подписала?
— Да, — хрипло проговорил Денис.
— Конечно, было бы идеально, чтобы в паспорте был штамп о браке, но в любом случае медлить нельзя. Надо бы подготовить почтеннейшую публику к тому, что у нашей Поленьки с сердцем плохо. Тогда вообще никаких сомнений ни у кого не возникнет. Но это я возьму на себя.
Она резко остановилась и посмотрела на него. Болезненная бледность, залившая его красивое лицо, отливала зеленью у висков, а пальцы мелко дрожали. Она мягко обняла его за плечи и поцеловала.
— Возьми себя в руки и успокойся. Уже завтра все закончится. Остался последний шаг, и мы должны его сделать ради нашего счастья. Ты мне веришь?
Он кивнул. Она достала из сумочки пачку сигарет. Денис поднес зажигалку. В воздух вылетело маленькое сизое облачко. Он машинально вдохнул этот знакомый, сладкий запах. Какое-то время они шли молча, думая каждый о своем.
— Послушай, а тебе ее совсем-совсем не жалко? — спросил он и тут же пожалел об этом.
— Почему не жалко, — пожала она плечами, — Жалко, разумеется. Она, в сущности, не плохая. Дурочка только. Но в данном случае приходится делать выбор: либо мы, либо она. Скажи мне, разве справедливо, что кому-то достается все только по праву рождения, а другим, которые достойны не меньше, только жалкие крохи? Меня затрахала такая жизнь! Карабкаешься, лезешь, сдираешь пальцы в кровь, и вдруг — бац! — вновь оказываешься в дерьме. А какая-то кляча делает тебя на финише.
Она со злостью затушила сигарету острым носком сапога и с силой пнула пустую жестяную банку, из которой любители «Спрайта» уже высосали всю живительную влагу, дабы «не засохнуть». Та загремела своим пустым нутром и покатились прочь, переливаясь на солнце своими зелено-синими блестящими боками. Денис вздрогнул от неожиданности.
— Я тебе позвоню, — сказала она не глядя на Дениса, и быстро пошла прочь.
III
Вся
— Всем хорошего дня!
В дверях моментально образовалась пробка — все уже истосковались по кофе, сигаретам и — куда же без них-то! — телефонам и планшетам. Воронцов тоже стал протискиваться к выходу, как вдруг на его плечо легла тяжелая пятерня.
— Митька, поздравляю, ты молоток! — услышал он рядом с ухом приглушенный голос Петьки Громова.
— Да ладно тебе, первый раз что ли? Обыкновенная поездка, рядовая, можно сказать.
Громов ухмыльнулся:
— При чем тут твоя поездка-то? Я про вас с Мирошиной.
Воронцов удивленно посмотрел на товарища:
— Не понял, ты о чем?
— Ну, ты даешь, дружище! Или ты свадьбу решил зажать?
Митька начал раздражаться. Мало того, что шеф почти два часа мозги совокуплял, так еще и Громов туда же.
— Петя, — сказал он голосом, который не предвещал ничего хорошего, — Либо ты объясняешь мне, что все это значит, либо я просто ухожу — я курить хочу так, что у меня уже уши закладывает!
— Так пошли вместе.
Наконец, они вышли из душного помещения. Возле блестящей никелированной урны, больше похожей на космическую капсулу в миниатюре, уже собралась довольно внушительная толпа: девушки, в туфлях на каблуках, строгих узких юбках и легких блузках, которым галантные кавалеры уже отдали свои пиджаки. Сами же кавалеры харахорились и делали вид, что совсем не мерзнут — весна как-никак! Все, как один, с картонными стаканчиками с кофе в одной руке, и сигаретами в другой. Митька встал несколько в стороне от этой компании и закурил. Пару раз он поймал на себе любопытные взгляды и двусмысленные улыбки. Он дернул Громова за пустой рукав куртки, накинутой на плечи.
— Ну, давай, повествуй, что за свадьба? Почему на меня все так странно смотрят?
— Митька, а ты точно не прикидываешься? Без тебя тебя женили, что ли? — недоверчиво спросил тот, — Диана твоя уже всему офису объявила, что в самом скором времени она станет госпожой Воронцовой. И даже, по-моему, интересовалась ценами на квартиры где-то в Крылатском. Вы что, переезжаете?
Если бы Громов вдруг объявил, что в их офисе с завтрашнего дня открывается секретная лаборатория по выращиванию пасленовых на пятом спутнике Юпитера, Митька не удивился бы так сильно. Он машинально стряхнул пепел и попал прямо на лакированные ботинки Громова. Тот недовольно переступил с ноги на ногу.