Тени исчезают в прошлом
Шрифт:
— Прости, Диана, но с чего ты вдруг решила, что я хочу на тебе жениться? Я тебе сделал предложение? Подарил кольцо? Или, может быть, ты носишь моего ребенка?
— Но… — голос ее дрогнул.
— Подожди, я еще не закончил. По какому праву ты распоряжаешься моей квартирой? Ты затеяла какой-то сомнительный обмен за моей спиной. А тебе не кажется, что перед тем, как согласовывать какие-то дела с риелтором, надо, по меньшей мере, спросить моего согласия? Никто, ты слышишь меня, никто не имеет права диктовать мне что и как делать.
Воронцов говорил очень тихо, почти шепотом, стараясь контролировать свои эмоции, но от этого получалось еще страшнее.
— Ты очень красивая и эффектная женщина, Диана. У тебя море поклонников. Но я тебя не люблю. Прости, если обидел тебя этим признанием. Я не собираюсь на тебе жениться. Я не собираюсь никуда переезжать. И еще. Я сегодня же подаю заявление и увольняюсь. Прощай.
Воронцов решительно развернулся и пошел в сторону офиса.
IV
Полина медленно шла к метро. Проскурина все-таки настояла на том, чтобы она немедленно отправлялась домой — «не хватало мне еще здесь инфаркта!» Домой не хотелось, а потому она выбрала самый длинный, кружной путь. Дорога вела через аллею, вдоль которой стояли деревянные лавчонки, выкрашенные в синий и зеленый цвета. За зиму краска на них облупилась и потрескалась. Между деревьев смешно наклонив голову, боком прыгала ворона, посверкивая блестящим агатовым глазом. Немного в стороне поскрипывали железные качели, и серьезный карапуз в ярком комбинезоне уговаривал бабушку качать сильнее, чтобы полететь в космос. Другой такой же клоп с самым сосредоточенным видом ковырял пластмассовой лопаткой остатки снега под деревом. Полина присела на сине-зеленой скамье. Денис уже звонил раз десять, но она настойчиво не брала трубку, а затем просто отключила телефон.
— Девушка, простите, а не подскажете, который час?
Рядом с лавочкой остановилась молодая женщина, толкающая впереди себя неповоротливую клетчатую коляску, в которой, как на троне восседали два совершенно одинаковых малыша, одетых в веселые шерстяные шапочки с вывязанными на них заячьими мордочками и болтающимися в разные стороны длинными ушами. Полина взглянула на запястье.
— Половина первого.
— Спасибо, значит, пора двигать к дому. Представляете, сегодня такой концерт закатили, что я в спешке дома и часы и мобильный оставила.
— Бывает! Мальчики? — спросила Полина, кивнув на коляску.
Женщина покачала головой:
— Девчонки. Нюрка и Шурка.
Совершенно одинаковые Нюрка и Шурка вдруг, как по команде, наморщили курносые носы, чихнули и синхронно улыбнулись. Полина засмеялась.
— А они всегда все делают одновременно? И как вы их не путаете?
— Да что вы, — удивилась собеседница, — Они же совершенно разные! У Ани характер папин, — терпеливая, дотошная, а вот Шурка вся в меня, если что не получается — сразу в рев! Захочешь — не спутаешь.
— Трудно с ними?
— Конечно, хлопот хватает! Но я уже привыкла. Они ведь у меня не первые. Моей старшей, Верочке, уже почти восемь, в школу ходит, мне помогает. Но муж очень сына хотел. Вот и дохотелся! — захохотала она, — Мне когда на шестом месяце УЗИ сделали, у него чуть сердечный приступ не случился. Зато теперь надышаться на них не может! Ладно, простите, заболтала я вас. До свидания!
И она пошла прочь, увозя в клетчатой карете улыбающихся Нюрку и Шурку.
Полина вдруг ощутила острый приступ
Полина встала, отряхнула пальто и двинулась к автобусной остановке.
У ворот больницы она неожиданно столкнулась с Королевым.
— Здравствуйте, Максим Викторович! Вы от Лены? — окликнула она его.
На секунду ей показалось, что он смутился и даже чуть заметно покраснел.
— Здравствуйте, Полина. Да, мне нужно было кое-что уточнить, — невнятно пробормотал он. И в голосе его явственно чувствовалась какая-то фальшь. Интересно, почему?
— Ясно. А я вот соскучилась, — бодро приняла игру Полина и сделала вид, что ничего не заметила.
— Что-то вы устало выглядите. У вас выходной?
— Нет, мне дали отгул. Я сегодня должна идти… — она запнулась, — в ЗАГС.
Максим пристально посмотрел на нее, и Полина, не выдержав его взгляда, отвела глаза.
— Ладно, я пойду. До свидания, Максим Викторович.
Она кивнула и уже хотела идти дальше, но Максим неожиданно взял ее за руку.
— Полина, я, как вы и просили, ничего не говорил Елене о ваших планах, — я имею в виду вашу свадьбу. Разумеется, это не мое дело, но подумайте хорошо, нужно ли вам это. Еще не поздно остановиться. Жить с человеком, которого не любишь и не понимаешь, тяжело и мерзко. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Потом будет стыдно.
И не дожидаясь ответа, Королев ушел.
— Ты вообще, Колобова, нормальная или как?! Какая еще свадьба? И откуда взялся этот дурацкий договор?! — Ленка поправила потертую бежевую куртку, накинутую на плечи.
Они сидели на лавочке, и здесь, в больничном скверике, со всех сторон защищенном от ветра, солнце светило почти по-летнему жарко и не верилось, что какую-нибудь неделю назад в городе свирепствовали метели.
— Лен, я и сама не знаю, что на меня нашло. Что теперь делать-то? — с отчаянием спросила Полина.
— Хороший вопрос. Как тебе в голову-то пришла эта идиотская мысль что-то там подписать?
— Ну, сама посуди, что у меня брать-то? А Денис сказал, что любит меня и хочет, чтобы в случае чего, я не осталась у разбитого корыта. Насколько я поняла, это был какой-то двусторонний договор.
— «Какой-то договор»! — передразнила ее Куприянова. — Как маленькая, ей богу! Да такие вещи никогда нельзя подписывать без консультации юриста.
— Но ведь Денис и есть юрист! И, кстати, неплохой, что бы ты о нем не говорила. Он сказал, что это стандартная процедура, формальность.