Тени наших дней

Эшли Дьюал

– Если я замолчу, в этом мире станет так тихо, что все сойдут с ума.

С этим Кирилл не собирался спорить.

– У них пару отменили. С последней они сбегут, так что можно заехать за ними и сходить куда-нибудь. Перекусить, может.

– У них?

– Ага. У Маринки и «я-такая-независимая-что-сама-уже-от-себя-не-завишу».

Кир

усмехнулся и опустил ручник. Затем выжал педаль газа и рывком сорвался с места, не позволяя прошлому обрушиться на плечи.

Как думаете, если он выжмет двести, ему удастся унестись от своих проблем?

– Тебе мама звонит.

– Что?

– Мама, – Ситков покрутил телефоном перед Кириллом. – Кажется, кто-то соскучился.

– Сбрось.

– Какой грубиян.

– Я серьезно.

– Я тоже. Кто же так общается с родной матерью? По-моему, ты тоже жутко соскучился и не прочь сказать ей об этом.

– Женя. Не нарывайся.

– Что ж, хозяин – барин. Тогда я сам отвечу.

Ситков разблокировал экран, а Кир резко повернул голову в его сторону.

– Какого…

– Здравствуйте, Ольга Ивановна. Как это – кто? Забыли? Ситков, Женя Ситков. Тот самый, который портил вашего сына всю среднюю школу и портил бы и дальше, если бы…

Бродский ловко вырвал сотовый из рук приятеля, поднес его к уху и сказал:

– Секунду.

Потом снова посмотрел на Женю и мертвенно тихим, ледяным голосом отрезал:

– Еще раз вытворишь нечто подобное, и я на ходу выброшу тебя из машины.

Глаза Жени округлились: он наверняка раздумывал, рассмеяться ему или же обидеться, но Кир уже отвернулся и прикрыл глаза. Всего на секунду. Не хотелось попасть в аварию.

Наверное.

– Мам?

– Господи, Кирилл, что происходит? – Парень не ответил. Вопрос

глупый, ответ прозвучал бы еще глупее. Но мама не собиралась выслушивать оправдания: – Ты куда пропал? Зачем уехал? Совсем что ли с ума сошел?

– Все сказала?

– Кирилл.

– Мне нужно было уехать, и я уехал. – Телефон звонко затрещал из-за того, с какой силой он сжал его в пальцах. Повисла тишина. Ветер из окна хлестал в лицо. Слева проносились машины, и каждый раз шум взрывался в голове поэта, подобно яркому фейерверку.

– Послушай, – взволнованный голос мамы разрывал сердце, – возвращайся. Пожалуйста.

– Попозже.

– Когда?

– Не знаю. Посмотрим по обстоятельствам.

– Кир, боже мой, Кир, ты точно в порядке?

– Конечно, мам. – Зеленые глаза смотрели прямо, тонких губ коснулась ядовитая ухмылка. С каким талантом он обманывал себя, родителей, знакомых, друзей. Как органично, как естественно он смотрелся в этой лжи, будто не существовало иной реальности. – Просто… мне захотелось проветриться. Ничего удивительного, верно?

– Но почему ты не сказал, что уедешь?

– А я часто рассказываю тебе о том, что собираюсь делать?

Ответа не последовало.

Кирилл рано вырос. Рано осознал, что вправе принимать собственные решения.

Разумеется, у такого поведения имелись причины. Возможно, ему просто не на кого было ровняться, вот и пришлось прислушиваться только к себе. А сейчас… сейчас уже поздно было бить тревогу и взывать к совести. Совесть этого парня давно трансформировалась в нечто уродливое и практичное. В совесть любого человека, за плечами которого томились разрешенные проблемы, несбывшиеся желания и когда-то важные люди.

Конец ознакомительного фрагмента.