Тени прошлого - тени будущего
Шрифт:
сделал и делает…
– К черту… Смотрю, ты осколков насобирал…
– Как и ты, Герф…
– Их еще и раскаленным железом залило…
– Сколько медчасти на нас за сутки энергии спустили… Шрамов прибавилось… А раны так и
открыты.
– Это тебе не стационарное восстановление. Подумаешь – ожоги остались… Сейчас машины
разгребут завалы, и медцентры пришлют специальную технику.
– Целый день ждали – и еще подождем… Этот день… Герф, он был худшим во всей моей
жизни –
– К черту его. Похоже, что этому паршивому дню все-таки пришел конец.
– Этому, да…
– Новый – не такой паршивый…
– Проживи его, Герф, – потом судить будешь…
– Потом так потом. Если пару недель продержим жизнь за решеткой воли – привыкнем.
– Герф, к чему бы мы ни привыкли – к нам никогда не привыкнет Хантэрхайм.
– Эти незримые силы его холодной воли – слабость воли нашей, и только. Ты спи лучше…
131
– Здесь и семь дней – большой срок… дольше наших прежних лет… Может быть, и дольше
наших жизней… Здесь страшно спать – терять это последнее время…
– Не будешь спать – точно потеряешь его… скоро и вместе с жизнью.
Лесовский заснул – с мрачным ментальным сигналом на исходе мысли, но слабой улыбкой на
треснутых губах… Да, это и есть – счастье… без прошлого и будущего, как ему и положено… И не
важно, что несгибаемый мороз протянул холодные тросы среди скрученных огнем в жгуты
сухожилий, – я жив, и жив Лесовский…
Распечатал сухой паек – он дерет пересохшее горло углем, застревает комом копоти и пеплом
хрустит на зубах… Бросил его в угол – пусть крысы грызут наши универсальные составные
питательные блоки. Но сейчас мне тошно и от одной мысли о поджаренной мясной нарезке, о
копченой колбасе… Уж очень мы теперь, после битвы, на подгорелую и подмороженную
строганину похожи… Единственное, что требует срочных, безотлагательных мер, – прием чистой
воды. Это, как возвращающее силы пополнение, перебитых под огнем войск.
Обогрев уже подключили. Быстро здесь наши техники системы налаживают. Свежий воздух,
нагнетенный откуда-то сверху, очищает легкие. Робкое тепло ползет к нам по стенам… Чувствую,
как эти теплые потоки, крадучись, пробрались под стылую защиту и разбрелись по спине –
притаились, тихонько положили мне на шею покрытые мягким мехом лапы и спустили пушистые
хвосты по позвоночнику… Без этого мы бы долго не продержались. Наверное, к вечеру базу в
порядок приведут. На всех захваченных объектах компьютеры и носители памяти уничтожают –
они или мы сами. Но это наши рабочие быстро уладят. На примитивном уровне подземный город
уже функционирует.
Действие стимуляторов кончается.
Сержант слегка хромает, в его черных волосах блестит пыль от разбитых отражателей… Я его
без закрытого шлема с затемнителем и без глухой маски еще не видел… Как ни странно, у него
оказалось очень жестокое и холодное лицо… Не подходит это как-то к его характеру… Но кто
знает, что таят старые “драконы” и как прячут… Мы плохо их знаем… Порой, нам только кажется,
что они жестоки, из-за того, что они просто другие… И я не знаю, какой он – Унхай… Я не могу
извлечь достаточно информации из его раскосых узких и черных глаз. Даже понять не могу – стены
это, в которые ты упираешься, или пропасти, в которые проваливаешься… Ничего не говорят о нем
и его поджатые тонкие губы… По нему не скажешь даже – устал он или нет…
– База зачищена – третья фаза завершена! Капитан здесь!
Построились быстро, хоть и в полузабытьи. Кладу руку на плечо, блокируя оружейный ремень
– жалко, что пузыри на почерневшей коже никак не сойдут за перчатки. Серая форма нашего
офицера расплылась перед опаленными ресницами… Норвальду, похоже, тоже жалко, что так не
парадно вышло… Нет, это не так… Когда получилось сфокусировать взгляд, оказалось, что
капитан смотрит на нас, пусть со сдержанной, но глубокой добротой…
– Вольно, бойцы. Хорошо поработали. Отдыхайте.
Он не стал нас долго мучить, и мы с Лесовским снова сползли на пол. Сквозь сон
рассматриваем командира – мы его еще не видели ни разу. Александр Норвальд то размыт тенями,
то собран моими стараниями… Он S7 и ниже Айнера. Плотный, крепкий человек… совсем не
впечатляющий. У него простое лицо, уверенный, но не жесткий взгляд… В нем нет той
холодности, которая присуща людям с высшими категориями.
Капитана характеризует и то, что к Айнеру, с трудом подпирающему плечом стену, он подошел
первым…
– А вы, Айнер, герой, как всегда…
– Давайте забудем про сарказм, капитан.
– С вами еще не было такого, чтобы так промахнулись…
– Это вы про опору? Признаться честно – выше метил и правее. Нашелся тут боец один –
остановить надумал. А как до него дошло, что не сможет, – решил прикрыть от вражьих лучей
собственной жизнью.
– Мне дали информацию, что вас рядовой спас.
132
– Так точно. Герфрид Штэндштайн. Он и вытащил из пламени мою, почти пожертвованную
системе, шкуру. Новый боец – боец Ульвэра. Он и есть – герой… И прямую установку Борга
исполнил, и командира не бросил. Ему дашь приказ – “живым или мертвым – сделать” – так и