Тени прошлого - тени будущего
Шрифт:
Сорг словно смерил долгим мрачным взглядом мои мысли и будто нашел в них подтверждение чему-то, поставленному не как вопрос, скорей, как перепроверенный ответ какой-то задачи… Я не понял и прервал сигнал, замолчал…
– Не знаешь.
– Нет. Тут и мы, и офицеры повинны.
– Здесь есть и другое. Это Хантэрхайм. Он отбирает наши силы у этой войны, открывает нам другие фронты. Ты еще не знаешь… После поймешь… Ты не такой, как Нор, хоть и сменишь его. И не быть тебе таким, как он. Сколько бы ты с Хантэрхаймом не спорил – ты с ним бой не откроешь. Но знай сейчас, что Нор не бросит оружие – если не человеком, то “зверем”, с нашим врагом воевать
Я надеюсь, что мой озноб можно спутать с тем, что от холода бывает. Только меня что-то другое колотит нещадно… Сорг просто разрывает мои, склеенные усталостью, мозги сигналами передачи… Хантэрхайм… Он теперь передо мной не простой грудой плит и перекрытий облик явит… Лесовский настойчиво упер взгляд в пол – пора и мне его примеру последовать… Только тишину пульсом не заглушить. Хорн Соргу отмашку дал на продолжение, но Сорг его и не заметил вовсе. Тогда Хорн метнул фонарь в крысу, зашипевшую на него из темноты, и снова озарил нас чуждой унынию улыбкой.
– Раньше Нор другим был…
Сорг с того, как замер, и теперь недвижим, только скрепы на его брови вслед за задержанным выдохом вдруг сверкнули…
– Нет, Хорн, просто он был сильнее.
– Точно, был… А теперь… Он стал другим. И Герфрид… Сорг, ты ему здесь сказал, что не станет он таким, как Нор… Будто ты знаешь, что с ним через сутки станет… Это он сейчас не такой, как Нор. А как только силу утратит…
– Не бывать этому. Хорн, в корне мы не изменились – никто из нас. Только измотались в боях и открыли те наши стороны, которые скрывали – и от нас самих, и от других. Этим мы открыли фронт Хантэрхайму. А Герф ничего не таит – нечему у него силы отобрать, кроме нашей войны… не воевать ему с Хантэрхаймом.
– Хантэрхайм никого так просто не примет.
– Но он так просто никого и не прогонит. Он нас нашими бичами бьет. И эти бичи он из наших рук берет. Ему наши тайны – оружие против него. Стоит ему увидеть, что мы что-то от чужих глаз стараемся скрыть, – он увидит это как наше оружие… он сочтет нас – чужими. А увидит он обязательно – он видит все, что мы пытаемся скрыть.
– Понятное дело… Никто не может таить что-то вечно – еще и здесь, еще и при войне… Что бы мы с этим ни делали, Хантэрхайм ищет то, что мы от него прячем, и отбирает то, что мы ему не отдаем. И он откроет наши тайны, заберет у нас силы. Это произойдет – обязательно и со всеми. Ведь тайны есть у всех – знают они об этом или нет. Того, что у кого-то нет ничего скрытого, – просто не может быть, Сорг. Я скрыл страх перед болью, Нор – страх перед страхом, ты – перед жизнью… перед смертью. Нет, верней, ты скрыл жизнь – так, что ее и истой смерти не найти до тобой указанного срока…
– Да, мы все скрыли то, что может одночасьем ослабить наш дух, сделать наши жилы ломкими, как у мороженной падали, – и большой ценой. Платим времени нашей силой за нашу неуязвимость. Но кто-то из нас ведет с этим бой и еще может победить – сразить то, что пришлось скрыть.
– Сдать Хантэрхайму это “оружие”…
– Нет, Хорнкйенг, то наше “оружие”, которое может быть обращено против него и которое он может обратить против нас – должно быть уничтожено. Оно опасно под чьей-то одной властью – и под его, и под нашей. У нас есть “зло”, которого быть не должно – оно губит нас самих или то, что вокруг нас, нашими руками или чужими. И если мы не сразим его сами – его сразит что-то,
Я честно пытаюсь понять хоть что-то, но не въезжаю…
– Сорг, так выходит, ты воюешь со страхом перед жизнью… и перед смертью…
– Страх жизни, страх смерти – это почти одно и то же… почти. Мы боимся жизни потому, что боимся идущей следом смерти. Боимся приблизить и отяготить эту смерть ошибками, допущенными в жизни…
– Сорг… Значит, ты… Ты убиваешь в себе жизнь, чтобы не умереть?..
– Именно. Только мертвец не способен допустить ошибку, которая убьет его.
– Я думал, ты привык к смерти… Я имею в виду, не к этой видимости – к настоящей смерти… При штурме ты так просто шел под огонь…
– Так и есть. Мне страшно другое… Я боюсь только одного – через неправую жизнь подойти к неправой смерти. Мне страшно то, что не весь этот путь под моей властью и что-то властно надо мной – что что-то способно вынудить меня отступить в сторону от моей цели. Я должен быть убит в схватке с тем, с чем сражаюсь, но не казнен тем, чему служу.
– Убит врагом, но не казнен другом как враг…
– Точно… Я служу системе и порядку, и ничто не заставит меня перейти через убеждения. Но постоянные бои и пустые ледники все время ставят мне барьеры – будто стремятся сбить с прямого пути, преграждая его непреодолимыми вершинами и пропастями. А страх не преодолеть их с честью не дает мне с честью преодолеть их, отнимая нужные для этого силы. От него цепенеет мой разум. Этот страх и есть мой сильнейший противник – мой враг, с которым я борюсь.
– Это прямо, как с Нором…
– Его враг подступает к нему с чужой властью, как и мой, но он другой, и подходит он с другой стороны. “Зверь” рвет его изнутри, и Нор напуган им – этим страхом, этим “зверем”. А я боюсь того, что гнетет извне, – и только этого.
– Значит, ты боишься только жить и умереть как-то не так, как нужно… И ты избегаешь этого, отключая жизнь… не давая никому и ничему принудить тебя допустить ошибку…
– Это нужно для преодоления – для борьбы с этим… Я близок к победе, я еще способен обрести силы для последнего боя. Но теперь моим врагом в этой борьбе стал недостаток времени…
– Что это значит?
– Муки могут скрепить волю и придать тем сил, но могут и отобрать их. Но, так или иначе, со временем муки отнимут большую их часть. И не важно – отчаянье это сделает или безразличие… Пройти разделительную линию меж ними – перешагнуть всего одну ступень. Теперь время мой враг. И оно отнимает мои силы. Мне все тяжелее быть в этом подобии смерти… А стоит мне отступить от него – я не исполню мой долг и буду брошен системой в пустоту как никчемный покойник. Ничего этого не произойдет, если я смогу преодолеть страх перед всем этим, – только страх перед пустотой способен предать меня пустоте. Но сейчас я могу только перекрыть ему путь ко мне этим подобием смерти… которое отнимает мои силы день ото дня, переходя в обычную смерть…
– Да, нелегко тебе…
– Теперь мне нужно сделать выбор – определить что-то одно, что я буду держать под контролем со всей моей уходящей мощью. Теперь для преодоления я буду вынужден подключать это подобие смерти после боя и отключать в бою…
– Но только это подобие смерти дает тебе неуязвимость перед тем страхом… А тот страх… он сделает тебя уязвимым в бою…
– Все верно, Герф… Но это даст мне силы, и я еще смогу сокрушить его. А сокрушив его, я получу силы исполнить мой последний долг…