Тени прошлого
Шрифт:
– Что тебе от них нужно? – спросил я, не опуская меча.
– Я оруженосец сира Рона, сеньора этих земель. Мой господин послал меня помочь юноше по имени Дарольд Ллойд в поисках пропавшего каравана.
– Откуда нам знать, что ты говоришь правду? – выкрикнул Айк. – Может, ты грабитель какой? Или разбойник?
Человек, назвавшийся Минаром, слегка улыбнулся и кивнул, как будто получил ответ на свой вопрос.
– Ваше недоверие объяснимо. Однако позвольте заметить, что будь я грабителем, я не стал бы вот так стоять и беседовать, а напал бы на вас внезапно… пока вы спали. Но я не грабитель и не разбойник, а в подтверждение моих слов у меня есть послание от самого сира.
Минар вынул из-под куртки свиток. Я
– Послание предназначено для Дарольда Ллойда, – произнес он.
– Я и есть Дарольд, – ответил я, забыв об осторожности.
– Я так и думал, – улыбнулся Минар и передал мне свиток. – Надеюсь, ты умеешь читать.
– Умею, – ответил я и схватил послание.
Письмо и в самом деле походило на настоящее. В верхней части желтоватой бумаги красовался оттиснутый серебром фамильный герб, под ним располагались ряды аккуратных строк, выведенных синими чернилами. А внизу – подпись сира и отпечаток его перстня со знакомым изображением прыгающего волка.
«Дарольд Ллойд, – писал сир Рои. – Меня не покидает чувство досады. Мне кажется, я не все еще сделал для того, чтобы разузнать истинную причину исчезновения каравана твоего отца. Я – сир этих земель, и мой долг – охранять всех своих подданных от любых напастей. К сожалению, ты знаешь о судьбе отца столько же, если не больше, чем я. Это меня тревожит. Я не могу оставить данное дело, зная, что мог бы сделать больше, поэтому в помощь тебе я решил отослать своего оруженосца. Его зовут Минар Эмиль, он хороший следопыт и отважный солдат. Прими его как мою посильную помощь. А когда закончишь с поисками, успешно ли, нет, Минар сопроводит тебя в замок, где я буду ожидать от тебя полный и детальный отчет.
Сир Рон Сиронский, сеньор Пуронской области Буа, рыцарь королевства Нордении. Слуга герцога Буаского и верный подданный короля Филиппа Первого».
– Прости за столь недружелюбную встречу, – объявил я, передавая письмо Робу, – теперь, уверившись, что ты говоришь правду, я с благодарностью принимаю предложение сира Рона и приветствую тебя в нашем лагере.
С этими словами я широко повел рукой, приглашая нового спутника к костру. Минар привязал лошадь к ветке ближайшего дерева и подсел к огню. Мы устроились рядом, с неприкрытым интересом рассматривая нового участника нашего похода.
Минар был старше всех нас, на вид лет девятнадцати или двадцати, а может, и больше. Его молодое лицо носило следы суровой жизни и некоторой опытности, несвойственной большинству буаских юношей. Выглядел при этом он как самый обычный путник. Его невысокая, плотная фигура была облачена в простую темную одежду почти без украшений. На черную льняную рубашку был надет темно-зеленый жилет, отличавшийся от того, который носил Роб, только рядами больших металлических пуговиц по бокам. Длинные коричневые штаны были аккуратно заправлены в высокие сапоги, а на толстом поясе висел обычный набор путешественника: охотничий нож, маленький кошелек и меч. Костюм дополняли длинный темный плащ с большим капюшоном и маленькая шляпа с черным пером на боку.
Если бы не письмо сира, я бы никогда не догадался, что Минар состоял на службе у рыцаря. Однако он даже был оруженосцем, что только подогревало интерес к его персоне, ведь среди норденских юношей звание оруженосца было особенно почетным, многие о нем мечтали, и многие к нему стремились. Каждый год сотни мальчишек со всего королевства покидали родительский кров и отправлялись в замки в надежде поступить на службу к какому-нибудь сиру. Однако для большинства звание оруженосца, уважение и достаток оставались такими же недосягаемыми, как звезды на ночном небе. Недосягаемыми были для них и лошади, которых выдавали опытным оруженосцам. Лошади стоили немалых денег и требовали значительных
Беседа с Минаром была занимательна. Молодой оруженосец оказался веселым парнем, имеющим в запасе немало интересных историй. Мы слушали его, как зачарованные. Когда Минар заканчивал одну историю, мы засыпали его вопросами, и он начинал другую. Так продолжалось до самого восхода. Спать было уже поздно, так что, закончив слушать очередной рассказ о подвигах норденских рыцарей, мы собрали наши немногочисленные пожитки и продолжили путь.
Плотная стена кустов и деревьев вынуждала нас идти гуськом. Минару пришлось спешиться и позволить своему коню трусить за собой. Скоро прохладное утро сменилось жарким днем. От зноя не спасала даже лесная тень. Облегчение наступило, лишь когда мы подошли к ручью, пересекавшему тропинку и терявшемуся в кустах. При виде журчащей воды меня охватила страшная жажда, и я, не сбросив заплечного мешка, окунул голову в поток, с наслаждением почувствовав прохладу.
После ручья мы прошли еще около лиги, а потом впереди появился просвет, за которым нас ждал бескрайний зеленый луг, залитый послеполуденным солнцем. Нам уже надоел сплошной лес вокруг, и мы почти побежали по высокой нетронутой траве. Вскоре тропинка, по которой мы вышли из лесу, слилась с более широкой дорогой, огибавшей отдельный лесной островок и терявшейся из виду в зеленеющих полях.
Решив немного передохнуть, мы присели около живописной груды камней, поросших зеленым мхом. Скинув мешки, мы легли на траву, наслаждаясь видом синего неба. Арк приготовил поесть, а Минар продолжил рассказ о рыцарских турнирах, на которых ему удалось побывать. Заслушавшись, мы не заметили, как солнце подкатилось к гребенке темнеющего на западе леса. Когда мы опомнились, было уже поздно, наш отдых слишком затянулся. Эта незапланированная задержка означала, что грядущую ночь нам тоже предстояло провести под открытым небом. И все же мы решили пройти еще пару лиг.
Пока мы двигались по лугу, солнце закатилось, а пустоши вокруг приобрели унылый синеватый цвет, что только усилило усталость. Шагать надоело, в довершение всего Арк принялся распевать старинные норденские песни. Сам он явно получал от этого удовольствие, и его голос разносился по дороге так, что кто угодно мог слушать известные куплеты. Но кроме нас слушать его было некому, а мы не слишком этого жаждали. У Арка не было ни слуха, ни голоса и, как он ни старался, его пение больше походило на вопли мартовского кота. Конечно, сам Арк об этом не догадывался. Уверенный в том, что его таланта с лихвой хватит для карьеры певца, он радовал нас все новыми песнями. И мы, подгоняемые этим жутким воем, были вынуждены остановиться и разбить лагерь прямо в открытом поле.
Легкий ветерок, искры и треск горящего хвороста успокаивали и убаюкивали. Завернувшись в плащ, я не стал бороться со сном и довольно быстро перенесся в царство грез. Это была самая обычная ночь – тихий ветерок, мягкий шелест травы, одинокие звезды над головой. Никто из нас ничего не слышал. К счастью, лошадь нашего нового спутника оказалась более чуткой. Она начала рваться с повода, ржать и бить копытами. Эти звуки заставили меня открыть глаза.
Минар стоял рядом с лошадью, похлопывая ее по спине. Я бросил тревожный взгляд на оруженосца и тут же услышал странный звук неподалеку. Я замер. Звук повторился, на этот раз ближе. Я вновь взглянул на Минара, но тот молча скрылся в тени. Чуя неладное, я схватился за оружие и, поднявшись, толкнул в плечо сладко посапывающего Айка. Мой друг вытаращил на меня сонные глаза, я указал вначале на свой меч, а потом на черноту поля. Айк торопливо зевнул и последовал за мной.