Тени прошлого

Крапицкая Влада

В аэропорту всё уладилось довольно быстро и так, как мы задумывали. Пройдя с маминой помощью таможню, мы подождали десять минут пока они отъедут и, взяв такси, юркнули в салон автомобиля.

«Да уж, стоит близким отъехать от нас и такая тоска берёт, что хоть на стену лезь. С людьми реально очень тяжело постоянно находиться рядом. Так мало на самом деле счастливых людей и это вгоняет в депрессию» - подумал я, пытаясь стряхнуть с себя эмоции людей в аэропорту. «Скорей бы уже научиться не обращать на это внимания!».

Но не обращать внимания было тяжело, и в данный момент мне очень

мешал таксист. С одной стороны я чувствовал его заинтересованность Эсфирь, а с другой стороны его желание нас нагреть на немалую сумму. «Поди думает, что раз нам на вид по восемнадцать лет и мы говорим на английском языке, то с нас можно содрать три шкуры».

И я оказался прав. Как только мы остановились неподалёку от особняка Аскольда, таксист загнул нам такую цену, что даже Эсфирь с удивлением посмотрела на него. На плохом английском он попытался объяснить нам, что нам ещё повезло, и он довёз нас чуть ли себе не в убыток, на что я бросил ему половину суммы и на чистом русском языке сначала аргументированно объяснил, сколько стоит наша поездка, а потом в лучших русских традициях высказал всё, что думаю про него и его мать. Тот пытался было задержать меня в машине, но когда я готовый ко всему, посмотрел ему в глаза и утробно зарычал, таксист понял, что с нами лучше не связываться и как только мы вышли, резко рванул с места.

– Вот урод! – я с ненавистью посмотрел вслед машине.

– Бруно, успокойся и забудь про него, - мягко произнесла Эсфирь.

– Да как тут успокоишься? Ненавижу, когда вот начинают наглеть! Дело ведь не в деньгах, а в поведении!

– Шшш, - она взяла меня за руку и с нежностью посмотрела в глаза. – Это тебя на самом деле разозлили эмоции окружающих. Привыкай держать себя в руках и не поддаваться под влияние чужих чувств. Будь собой, и сосредоточься на чём-нибудь приятном.

– Хорошо, - вздохнув, ответил я и почувствовал, что вся злость уходит.

«С этой эмпатией, похоже, проблем будет немало. Надо учиться сдерживать себя. Не хочу испытывать то боль, то злость, то жадность, то зависть, то ещё что-нибудь отрицательное. Этак можно и в неврастеника превратиться с постоянными перепадами настроения!». И чтобы ещё быстрее взять себя в руки, наклонился и, прижав к себе Эсфирь, поцеловал её. На сердце тут же стало спокойно и внутри разлилось тепло.

– Я уже в норме, - с улыбкой произнёс я. – Ну что, готова к встрече с остальными родными?

– Да! – она кивнула.

– Тогда пошли по соседям прадеда. Надеюсь, что хоть кто-то из них отсутствует, и мы без проблем перелетим на участок деда, - предложил я и она кивнула.

В доме, находящемся справа от особняка Аскольда хозяева находились на месте, поэтому, как только мы услышали их голоса в домофоне, то направились в дом слева, стараясь не попадать в объективы камер слежения.

К нашему счастью в этом доме никто не отзывался, и внимательно осмотревшись по сторонам, мы выпустили крылья, и быстро перелетев через забор, сразу направились к дереву, с которого открывался хороший обзор прадедовского участка.

– Теперь подождём, - не складывая крыльев, сказал я.

– Сразу полетим вдвоём, или мне подождать? – Эсфирь стояла на соседней ветке тоже с раскрытыми крыльями.

–

Конечно, вместе. Только держись за мой. Мало ли как прадедовские опричники отреагируют на наше появление. И крылья не складывай, пока я их не сложу.

– Хорошо, - она виновато посмотрела на меня. – Надеюсь, всё пройдёт хорошо, и твой прадед не будет бушевать. Он меня пугает больше всех.

– Меня волнует охрана. В неё отбирают самых ловких и сильных вампиров, и они не разбираясь, что это я, могут начать действовать, как только увидят крылья. А вот

Аскольд меня не пугает, и ты его не бойся. В глубине души он добрый и за свою семью уничтожит любого, а ты теперь часть нашей семьи.

– То, что он добрый, я знаю, - она улыбнулась. – Просто он не всегда готов быстро изменить своё мнение и в нём ощущается большое чувство долга. Порой мне казалось, что он разрывается между своей любовью к близким и желанием сделать их счастливыми и тем, как это отразится на остальных вампирах клана. Ему тяжелее всех, потому что он должен думать ещё и о том, какие последствия повлечёт то или иное действие в глобальном масштабе, а это большой груз ответственности. Не каждый может его вынести, и не каждому дана такая мудрость, чтобы умело предупреждать возможные проблемы. Я боюсь сейчас только того, что меня он не примет не по личным мотивам, а исходя из общих соображений. Аскольд ведь один из самых сильных и влиятельных Лордов, и приняв в клан человека, он, в общем-то, ни чем не рисковал, потому что они слабее вас. А мы считаемся высшей расой, и кое-кто может подумать, что Аскольд испытывает страх перед нами…

– Ты не права. Как раз всё наоборот. Если Аскольд будет требовать и дальше казни альдемургов именно этим он покажет свой страх, - перебив Эсфирь, мягко сказал я. – А вот если при всех заявит, что знаком с нами и мы не представляем угрозы, это лишь поднимет его авторитет. Ну какой ещё Лорд, не считая нашей семьи решится на общение с альдемургом, да ещё и с распростёртыми объятиями примет его в семью?

Эсфирь задумалась над моими словами, а потом весело сказал:

– Точно! Ты прав! Любой другой Лорд от страха будет трястись, увидев наши крылья!

– Но всё же приготовься, что Аскольд первое время побухтит. Это у него привычка такая…

Договорить я не успел, потому что на задний двор начали выходить все родственники и с интересом оглядываться по сторонам.

– Приготовься моя хорошая, - пробормотал я.

– Гликерия, и что мы должны увидеть на моём заднем дворе такого, из-за чего понадобилось срочно собраться? – донёсся до нас голос Аскольда. – Всё, как обычно.

Взмахнув крыльями, я спланировал вниз, а следом за мной и Эсфирь.

– Ну, если альдемурги на заднем дворе для тебя обычное явление, то все действительно зря собрались, - весело ответил я и приземлился.

В первые секунды, как только прадед нас увидел, он бросился к Соломее и, прикрыв её собой начал звать охрану, а дядя Евсей схватил свою жену в охапку и кинулся с ней к дому. Герион же начал оттеснять в дом не только Майю, а и мою маму. Но как только до всех дошло, что я Бруно, все моментально замерли и с удивлением начали рассматривать меня, не в состоянии вымолвить и слова.