Тени прошлого

Крапицкая Влада

– Вот это я и хотел видеть! – мой дед громко рассмеялся, глядя на вытянувшееся лицо Аскольда. – Что, испугался?

Но прадед вообще никак не отреагировал на его слова и пробормотал:

– Бруно?

– Ага, - я довольно кивнул. – Он самый! Только теперь альдемург.

В воздухе повисла тишина, и все, даже высыпавшая во двор охрана, с изумлением рассматривали нас.

– И как это понимать? – первым пришёл в себя Гера.

– Ты рехнулся! Как ты вообще до этого додумался! – прадеда прорвало, и он закричал на меня.
– Ты хоть понимаешь, что ты с собой сделал? – а затем, развернувшись

к деду с бабушкой, накинулся на них. – Аларих, как ты вообще позволил ему такое! Ты в своём уме? Как ты мог разрешить Бруно стать монстром?

– Он не монстр! – ответил дед. – И уже достаточно взрослый парень, который в состоянии принимать собственные решения! Раз он посчитал нужным пройти обращение и стать альдемургом, значит, так и должно было произойти!

В Аларихе чувствовалась железная решимость защищать нас с Эсфирь, а в Аскольде жгучая ярость, и я понял, что никто из них не уступит.

– Так, всем спокойно, - громко произнёс я и посмотрел на прадеда. – Прекрасна понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но хочу сразу сказать две вещи – я нисколько не жалею о том, что прошёл обращение и ты с этим уже ничего не сделаешь. Так что твои крики бесполезны.

Прадед начал сверлить меня неодобрительным взглядом, но поняв, что на меня это не производит эффекта, процедил сквозь зубы Эсфирь:

– Это ты во всём виновата! Лети отсюда подобру-поздорову! А ты, - он снова посмотрел на меня. – В дом!

– Или мы вместе идём в дом, или вместе улетаем, - твёрдо ответил я.

Я мог поклясться, что слышу, как Аскольд начал скрежетать зубами, но справившись с собой, он выдавил:

– Оба в дом!

Сложив крылья и увидев на лицах близких опять изумление, я взял Эсфирь за руку и направился в дом, готовый ко всему. Эмоции близких просто захлёстывали. Здесь было всё – и глубокое удовлетворение, что Аскольда смогли удивить; и железная решимость защищать меня до последнего; и изумление тем, что я теперь альдемург; и ярость, что я сделал такой шаг, не посоветовавшись; и интерес и желание рассмотреть нас поближе; и конечно же я чувствовал, как у всех разыгрывается аппетит от нашего запаха.

Прадед молча направился в зал совещаний и сел во главе стола. Когда все расселись, он в упор посмотрел на меня и холодно произнёс:

– Итак, жду. Каким местом ты думал, я уже понимаю, - он взглянул на Эсфирь и я улыбнулся, когда она в ответ невозмутимо посмотрела на него. – Теперь хотя бы объясни мне, как ты собираешься жить и что знаешь.

– Жить я собираюсь, как и все, а знаю теперь многое, - спокойно ответил я, взяв Эсфирь за руку, а затем принялся рассказывать, как мы встретились и почему я пошёл на обращение, а также всё о самих альдемургах.

Чем дальше длился мой рассказ, тем больше менялся общий фон эмоций в зале. Чувствовалось, что Гера и Евсей уже настроены положительно и страх исчез, а прабабушка уже с улыбкой смотрела то на меня, то на Эсфирь и я бы даже сказал, что она с радостью любуется нами, и только один прадед пока был настроен против нас. Вернее не против нас, а против Эсфирь, и ощущалось, что он ей не доверяет.

Правда, был один всплеск интереса – когда я рассказал про эмпатию и он явно очень заинтересовался этим. «Надеюсь, хоть это его перетянет на нашу сторону» - подумал я, заканчивая

рассказ.

Когда я замолчал, в комнате повисла тишина, и все ожидали, что же скажет Аскольд. Но вместо обращения ко мне, он повернулся к Майе и с недовольством произнёс:

– Тоже мне, всевидящая предсказательница. Не увидела, что Бруно станет альдемургом.

– Аскольд, ну если ты меня клонируешь, чтобы я смогла быть одновременно со всеми нашими родными, то я буду видеть и знать всё, - невозмутимо ответила она.

– Ещё чего, мне тебя и одной хватает с головой! – фыркнул он. – Сейчас-то ты хоть что-нибудь можешь увидеть, или окончательно ослепла? Меня интересует, что двигало этой девицей, когда она явилась Бруно, - он бросил высокомерный взгляд на Эсфирь. – Его обращение – это ловушка, чтобы спасти альдемургов от смерти? Или она всё же что-то чувствует?

Майя поднялась с кресла и, подойдя, взяла сначала за руку меня, а потом и Эсфирь. Замерев, я внимательно наблюдал за её лицом и ждал, что же она скажет. Когда она нахмурилась, внутри всё как-то неприятно заныло. Но я тут же одёрнул себя. «В конце концов, Майя сама надоумила меня на обращение и если бы в будущем видела что-нибудь плохое, то никогда бы не пошла на этот шаг. Просто сейчас она играет свою роль».

Постояв рядом с нами минуту, она вернулась в своё кресло и произнесла:

– Это не ловушка, и Эсфирь двигало только одно чувство – любовь. Точно так же, как и Бруно. Она ничего не собирается предпринимать в будущем, чтобы навредить вампирам.

Все с облегчением выдохнули, как только это услышали, но прадед не собирался так быстро сдаваться.

– А ты уверена, что видела настоящее будущее?

– Аскольд, может хватит, а? – уже начиная злится, спросил я. – Эсфирь ничего плохого не задумала, я в этом уверен!

– Уверен? – раздражённо переспросил он. – Ты ни в чём сейчас не можешь быть уверен! Хочешь знать, что вижу я?

– Ну давай, просвети нас убогих и доверчивых! – вставил Аларих и я почувствовал, что он тоже начинает злиться.

Аскольд в ответ смерил его бесстрастным взглядом и мрачно посмотрел на меня.

– Итак, в тот период, когда в Мексике убивают Эрнесто и Аларих начинает своё расследование, перед тобой появляется та, кто замешан в этом убийстве. При этом она не стесняясь, рассказывает, что они давно наблюдают за нашей семьёй, а соответственно знают и про способности Майи. Поняв, что Аларих привлечёт её к расследованию, альдемурги решают играть на опережение и используют для этого тебя…

– И как же они меня используют? – презрительно спросил я. – Эсфирь понятия не имела о привлечении Майи к расследованию, пока я сам это не сказал.

– А вот так и используют! – воскликнул Аскольд. – Ты рассказывал ей обо всех наших предпринятых шагах! Её послали шпионить, а кто, как не внук одного Лорда и правнук другого будет в курсе всех событий!

– Я не шпионила и никогда не использовала Бруно! – холодно произнесла Эсфирь, высокомерно посмотрев на прадеда, и я понял, что раз она одела эту маску, то дело плохо.

– Тебя вообще не спрашивают! – процедил он и снова обратился ко мне. – Скажи-ка мне, когда она предложила тебе обращение? Уж ни после того ли, как узнала, что всем им вынесли смертный приговор?