Тени Шенивашады
Шрифт:
— Да, это он. Где он был? — спросил капитан.
— На складе никому ненужных древностей. Я был поражён, сколько там реликвий просто так пылятся на полках.
— Глупцы, они никогда не знали цену вещам, — раздражённо заявил Цзенну тэ-Хень.
— Ну что, полетели? — предложил Тагур, собираясь залезть в небоход. Но уже поставил ногу на первую ступеньку перед входом, Тагур вдруг почувствовал прикосновение холодного металла к своему горлу.
— Не так быстро, Тагур, — прошептал ему на ухо энноранец. Опешивший Тагур скосил глаза и его взгляд упёрся в кинжал в руке Цзенну тэ-Хеня.
— Ты никуда не летишь, — тихо произнёс капитан. — И лучше не дёргайся, лезвие очень острое. А я тебе зла не желаю. Просто дальше нам не по пути.
— Регент обманул меня? —
— Узурпатор здесь ни при чём, — ответил Цзенну тэ-Хень, и Тагур увидел, как его лицо скривилось. Странно, а ведь раньше за ним не наблюдалось неприязни к регенту.
— Он, между прочим, соблюдает свои обязательства перед Эрией, — продолжил энноранец, и Тагур почувствовал, как в его карман упало что-то тяжёлое. — Но дни узурпатора сочтены. Ему осталось править недолго.
— Ибо спящий пробудится, — Тагур и сам не понял, почему он вдруг сказал эти слова, но Цзенну тэ-Хень тоже явно не ждал такого. На миг давление кинжала на горло ослабло, и Тагур воспользовался этим, чтобы отскочить подальше от капитана. Цзенну тэ-Хень не стал его преследовать, так и оставшись стоять с кинжалом в одной руке и мешком в другой.
— Я не собираюсь биться с тобой, Тагур, — сообщил энноранец. — Просто я повторяю: ты не полетишь. Ты оказался втянут в борьбу, которая выше твоего понимания. Ты выполнил свою роль, теперь удались, или погибнешь. Я положил тебе в карман подарок от узурпатора для Эрии и путевой билет от себя. Завтра из порта в полдень отплывает судно в Кеторий, с этим билетом ты сможешь сесть на него, и скоро уже будешь дома. Не упусти свой шанс. И ещё раз повторяю: не вмешивайся. Ибо спящий, как ты и сам знаешь, пробудится. И никто не скажет, что последует за этим.
— Я доверял тебе, Цзенну тэ-Хень, — спокойно ответил Тагур. На него вообще вдруг накатила непонятная волна спокойствия и равнодушия. Наверное, он уже просто не мог более беспокоиться и переживать. Или же просто впервые за последние недели жизнь показала ему, что он не каждый день обязан принимать сложные решения. Порой решения за него могут принять и обстоятельства.
— Твоё доверие неважно, Тагур Киэлли, — ответил энноранец. — Сейчас я выполняю обязательства, взятые всеми энноранцами давным-давно. Да, большинство забыло о них. Но не все. А ты, опять же повторяю, просто оказался не в своей борьбе. Уходи.
— Я надеюсь, мы больше не увидимся, — сказал Тагур. — Потому что если увидимся, так просто не разойдёмся. Я очень не люблю предателей.
— Предать тебя или предать Эннори? Выбор очевиден, — ответил Цзенну тэ-Хень и улыбнулся. Тагур развернулся и пошёл в сторону Итуэдоза. Капитан же забрался внутрь небохода и закрыл за собой дверь. Тросы шипением отцепились от корзины. Небоход поспешно пошёл на взлёт. Но Тагур уже не стал оборачиваться, хоть он никогда и не видел взлёта со стороны. Сейчас его занимала только одна мысль — как попасть внутрь башни, если войти туда могут только тзай-тарры.
Глава 8
Пока небоход летел в Энноранн, Ван ри-Ошинн несколько раз навещал Эрклиона. Он сообщил, что на небоходе нет верных почитателей Эрклиона, но в Этурене их будет ждать целый вооружённый отряд. Пока же они ещё летят, Ван ри-Ошинн хотел побольше узнать у Эрклиона о том, как он пробудился, какой путь проделал, прежде чем попал в Туманье. Эрклион отвечал, но лишь в общих чертах, сразу стараясь перевести разговор в другую сторону. Эрклиона по-прежнему очень интересовал вопрос, как и кто мог лишить его сознания на долгие годы. Ван ри-Ошинн не мог знать многого, это Эрклион понимал. Но сейчас любая зацепка была дороже золота. И Ван ри-Ошинн подал интересную идею: вернуться к усыпальнице и хорошенько обследовать её. Возможно, там до сих пор установлены какие-то устройства, которые удерживали Эрклиона в бессознательном состоянии. Если же никаких устройств там нет, то как минимум можно забрать оттуда знаменитый чёрный меч Эрклиона, Зоронтал, а также знаменитое пурпурное одеяние Эннори. С этими вещами, ставшими уже давно символами Эннори, можно будет начать возвращение власти. Опознать
Эрклион подробно расспросил Ван ри-Ошинна о том, почему он так уверен, что Зоронтал и царское одеяние находятся в усыпальнице. Ван ри-Ошинн ответил, что его дед, будучи высокопоставленным чиновником, лично присутствовал при погребении Эннори, а потому видел и меч, и одеяние, и ещё многое другое. А вот сам Эрклион не припоминал, чтобы в усыпальнице находилось что-то, принадлежащее ему. А ещё Эрклион помнил, что очнулся совершенно голым, а Ван ри-Ошинн утверждал, что Эннори, когда его вносили в усыпальницу, был в одежде. Когда Эрклион указал Ван ри-Ошинну на это несоответствие, тот сначала пожал плечами, а потом предположил, что торжественная церемония погребения была сделана для публики, а потом Эрклиона переместили куда-то поглубже. Возможно, куда-то туда, откуда было бы труднее выбраться. Эрклион, вспомнив своё пробуждение, согласился с таким предположением. Выбраться из подземелья действительно было бы невозможно, если бы дверь, ведущую наверх, хорошо заперли. К счастью, кто-то плохо выполнил свою работу. Либо же, получив приказ запечатать дверь намертво, исполнители, будучи верными Эннори, не стали этого делать. И в итоге оказали ему неоценимую услугу.
В конце концов Эрклион согласился с предложением Ван ри-Ошинна отправиться к усыпальнице. Но Ван ри-Ошинн собирался отослать Салерди из Этурены в Кёсвен, а Эрклион был категорически против этого. Салерди сейчас был единственным человеком, кому Эрклион мог доверять. Ван ри-Ошинн настаивал на том, что всё равно садартийца никто не выпустит за пределы Этурены, поэтому он не сможет сопровождать Эрклиона в их дальнейшем пути по Энноранн. Но Эрклион сумел найти выход из этой ситуации. Он предложил Салерди пока примерить на себя личину чернеца — такую же, как носил и он сам. Чернеца, даже если он садартиец, выпустили бы из Этурены без особых проблем. Весь полёт Эрклион учил Салерди основам философии Искателей Отрешённости, и, похоже, Салерди внимал. К моменту их прибытия в Этурену Салерди уже мог достаточно убедительно изображать чернеца, и если детально его не расспрашивать, то и догадаться бы не получилось, что на самом деле он никакой не чернец. Но кто будет расспрашивать? Эрклион помнил свой путь по Энноранн после пробуждения — ни разу он не встретился с теми, кто мог бы что-то заподозрить. Так что и насчёт Салерди Эрклион был спокоен.
Хотя здесь были свои трудности. Например, теперь Салерди не мог носить с собой оружие. А ещё надо было придумать, чего это вдруг группа вооружённых людей с двумя чернецами куда-то идёт. Но тут спасало то, что чернецы в принципе часто прибивались к караванам и обозам. Так что оставалось только ждать момента, когда небоход сядет в Этурене.
Салерди часто заявлял, что Ван ри-Ошинн ему не нравится. Эрклион понимал его. Он и сам очень не любил любого рода фанатиков и чувствовал себя заложником ситуации. В планах Эрклиона было при первой же возможности сбежать из-под опеки своих почитателей. Но пока им было по пути. И нужно было не подавать виду, что его что-то не устраивает.
Вечером второго дня полёта небоход, наконец, приземлился в Этурене. Салерди и Эрклион вышли наружу, наконец-то вдохнув свежий воздух. Ван ри-Ошинн тоже вышел и, обращаясь к Эрклиону, произнёс:
— Вот, возьми эту бумажку. Тут написано, где найти людей, готовых помочь чернецу. А я ненадолго остановлюсь здесь, в одном из отелей. Прощай, чернец!
Эрклион поблагодарил посла, взял бумажку, и они с Салерди отправились по указанному в ней адресу.
— Тебе не кажется, что сейчас самый лучший момент сбежать от твоих поклонников? — предложил Салерди, пока они искали нужное здание.