Тени Шенивашады
Шрифт:
— Жалеешь себя?
— Нет, от чего же. Просто размышляю о превратностях судьбы.
— Вряд ли судьба спасла тебя от выстрела душегуба только для того, чтобы помучить. Лучше найди себе дело по душе и займись им.
— Я уже нашла себе дело, не забыл? Книга. А ты какой-то грубый сегодня.
— Я устал, Эрия, — признался Тагур. — У меня тоже есть дом, и я хочу туда вернуться. Надеюсь, меня не станут задерживать в Итуэдозе надолго.
— Нет, надолго не станут. Но я попрошу тебя погостить пару дней. Потом тебя отправят домой. Уверена, что Магистр окажет всестороннее содействие.
— Не
— Интересно, покажи-ка, — попросила Эрия и пересела к Тагуру. Он протянул ей рисунки и описание Диска.
— Что ещё более странно, так это форма, — продолжил Тагур, указывая пальцем на рисунок. — Если Диск содержит какой-то важный текст, то зачем печатать такой текст именно на Диске? Мы ведь не делаем круглых книг. Прямоугольная форма более привычна и удобна.
— И что же ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что смысл Диска не в послании, которое есть на нём. Скорее всего, это часть какого-то прибора. Ведь именно в приборах люди используют колёса и диски. Там, где нужно обеспечить вращение.
— И в чём же может быть смысл этого прибора?
— Я так думаю, что он нужен для навигации. Что-то вроде астролябии.
— Но этот Диск очень мало похож на астролябию.
— Да, согласен. Поэтому и говорю: что-то вроде астролябии. Хотел бы я воочию увидеть эту штуку. Это удивительное ощущение — прикасаться к тайне.
— Охотно верю, — согласилась Эрия. Она ещё некоторое время разглядывала рисунок Диска, но Тагур больше ничего не рассказывал, и потому она вернулась на своё место. А Тагур размышлял о том, не проще ли будет просто угнать небоход, прямо сейчас, довезти Эрию до Итуэдоза, а потом вернуться в Кеторий. Тагур во время предыдущего полёта много наблюдал за пилотами, и понимал, что управлять небоходом не должно быть так уж сложно. У Тагура оставалось его ружьё, а энноранцы явно не ожидали с его стороны каких-то агрессивных действий, поэтому вполне можно было бы застать их врасплох. Убивать он никого не собирался. Просто запер бы пилотов в одной из комнат, и вдвоём с Эрией управлял бы небоходом. Но наверняка Эрия бы не согласилась. Да и отношения с Энноранн после этого бы оказались испорчены. Поэтому Тагур отмёл посетившую его опасную идею. Лучше соблюдать договорённость с регентом. Да и, в конце концов, Тагур ведь не пират, чтобы захватывать чужие суда. Был бы он садартийцем — другое дело, но в Вилении пиратство не одобрялось.
Медленно, спокойно тянулись часы. Эрия писала книгу. Тагур откровенно скучал. В какой-то момент он даже подумал, что и ему следует начать писать книгу, чтобы хоть чем-то заняться. Но цели действительно что-то написать у него не было, поэтому он отбросил эту мысль. Так они и продолжили свой полёт, время от времени болтая о том о сём.
— Скоро мы будем в Итуэдозе, — в одни из таких моментов произнёс Тагур. — Ты готова увидеть родной город после всего случившегося?
— Итуэдоз мне не родной город, — спокойно ответила Эрия, ошарашив Тагура.
— Как? —
— Нет, город один. Есть посёлки деревни. А город всего один. Но я из Садарта Рэны.
— Ты садартийка? Как это возможно?
— А тебя что, не смущало, как бойко я разговариваю на рэнском языке с тем терин-аром, как его, Салерди?
— Ну да, но я подумал, что ты в Итуэдозе выучилась.
— Нет, это мой родной язык. Я родилась в небольшом городке, каких много на побережье Средиземного моря. И жила там до шести лет.
— А что потом? Как ты попала в Итуэдоз?
— Потому у меня обнаружились способности тзай-тарра, и меня продали в Орден.
— Продали? — Тагур вдруг осознал, что вообще ничего не знает ни об Эрие, ни об Ордене.
— Да, и я, и мои родители были рабами. Хозяева, если у них обнаруживаются тзай-тарры, сразу стремятся продать их Ордену за очень хорошие деньги. Таннедер-Ир очень активно сотрудничает с Садарта Рэной по этому поводу. В Вилении дела обстоят совсем по-другому. Там обычно хотят скрыть свои способности тзай-тарра, либо же уходят в ренегаты. В Садарта Рэне, где у каждого есть хозяин, просто так скрыть что-то или взять и уйти не получится. Поэтому тем, кого продают в Орден, очень сильно везёт. Вот и мне очень сильно повезло.
— А ты не тоскуешь по родителям? Ты с ними переписываешься, навещаешь их?
— Нет, Тагур. Таннедер-Ир, как любой закрытый для мира Орден, требует оборвать все старые человеческие связи. Я ничего не знаю о своих родителях, не знаю, живы ли они сейчас. Да я и не хочу с ними общаться. Мы слишком разные. Мы друг друга просто не поймём при встрече. И не надо на меня так осуждающе смотреть, Тагур. Ты тоже не больно-то жалуешь своих родителей.
— Что ты можешь знать об этом?
— Ты ни разу про них не упомянул. И если я рассталась с родителями очень давно и не имела возможности с ними связаться уже почти два десятка лет, то ты-то не был скован такими ограничениями.
— Мои отношения с родителями — только моё дело. Я вижусь с ними довольно часто. Они совершенно обычные люди, про них нечего рассказывать.
— Ну не хочешь — так и не рассказывай. Но и меня тогда не думай осуждать.
— Я и не собирался тебя осуждать.
Эрия ничего не ответила. На этом разговор завершился. Небоход на всей скорости несся в Итуэдоз.
— Значит, вас зовут Кейлун, — начал Ван ри-Ошинн, посол Энноранн в Туманье. Хотя Эрклиону сказали, что его пригласили на беседу, и ему сразу же вручили чашку великолепного ароматного чая, но беседа с послом больше походила на допрос.
— Да, именно так меня и зовут, — ответил Эрклион.
— Это очень важное имя в истории Энноранн, — заметил посол. — Вас так назвали родители или вы сами выбрали себе такое имя?
— Я выбрал имя сам, когда вступил в Орден Искателей Отрешённости.
— Тогда какое имя у вас было при рождении?
— У чернеца нет жизни до вступления в Орден. И имени нет.
— Не хотите говорить?
— Мои желания не имеют никакого значения здесь. Как, впрочем, и ваши. Есть правила Ордена, которые нельзя нарушать ни вам, ни мне. И прошу — зовите меня на «ты». Это тоже одно из правил.