Тени сна (сборник)
Шрифт:
— Куда вы дели труп?
— Никуда. Под утро он растворился в воздухе на моих глазах.
— И тогда вы замяли дело, припугнули Губерта, что-то наврали прислуге…
— Я сказал прислуге, что в номере был видеомагнитофон, и за нарушение тишины и спокойствия в ночное время мы выдворили постояльца из города. К счастью, Губерт проводил операцию сам, без понятых. Сами понимаете, закон о нарушении спокойствия в ночное время — одно, но врываться со свидетелями в номер, где действительно работает видеомагнитофон… При хорошем адвокате это могло стоить Губерту места начальника полиции.
— А вы взяли книгу, показали отче Герху, который и обнаружил ее чудесные свойства и попытался применить их на практике.
— Так. Но потом книгу у нас украли…
— Хватит! — оборвал Гюнтер. — Хватит меня баснями кормить! С каких это пор полиция без стука врывается в гостиничные номера, да еще без понятых? Как все было самом деле?!
Губы бургомистра сжались в тонкую прорезь. Взгляд застыл, стал жестким, тяжелым, свинцовым.
— В вашем баре большой набор стаканов… Продолжим битье?
Бургомистр молчал.
— Может быть вы ко всему прочему член ордена «Глория-де-Фе?» — съязвил Гюнтер и неожиданно увидел, как зрачки доктора Бурхе с с почти неуловимой скоростью щелкнули подобно диафрагме фотоаппарата.
«Ну конечно, — запоздало понял Гюнтер, — кому же еще возрождать былую вящую славу господню…»
— Губерт тоже в ордене?
Вопрос был задан чисто риторически — Гюнтер знал, что ответа на него не получит. Копание в этом направлении не имело смысла. Новый орден умел хранить свои тайны. Несомненно, история, рассказанная бургомистром, не стоила выеденного яйца. Ни о какой случайности не могло быть и речи. Вероятно, «Слава веры» долго наблюдала за Фьючером, может быть, даже пыталась вовлечь его в свою ложу. Вряд ли они так сразу поняли, с кем имеют дело. Но когда поняли, то, несомненно, убрали Фьючера. Слишком велик был риск превратиться из пастухов в овец — неизвестно ведь на что способен был Фьючер, и кто потом в чьей воле мог оказаться… Ну и, конечно, кражу у ордена реализатора тоже нельзя отнести к непредсказуемым последствиям. Об ордене в Брюкленде Гюнтер практически ничего не знал, зато прекрасно был информирован об отношениях церкви и брюкленского общества поклонения сатане. Погромы одних другими и наоборот напоминали сражения двух гангстерских банд за сферы влияния. И вот здесь, пожалуй, из бургомистра можно было выудить какую-то информацию, но она-то как раз и не интересовала Гюнтера. От взаимоотношений современных апологетов веры и мистицизма несло тоскливым смрадом средневековых костров, суеверий; чем-то подспудным, темным, диким, животным. Этим в Таунде Гюнтер был сыт по горло.
«Интересно, — подумал он, — окажись мой комп на плутониевых батарейках где-нибудь в шестнадцатом веке, как бы его использовали монахи?» Он затруднялся ответить на свой вопрос. Но в одном был твердо уверен: реализатор ни в коей мере не предназначался для целей, в которых его использовали в Таунде. Не для моральных уродов создавался аппарат. Да и реализатором его окрестили не совсем точно. Ничего материального он не воспроизводил. Он выполнял только две функции: создавал голографические изображения и изменял свойства материи. Причем последняя, как подозревал Гюнтер, была лишь сопутствующей функцией, рассчитанной не столько на интеллект владельца аппарата, сколько на его высокоморальное воспитание — только обезьяне может прийти в голову мысль греться у включенного телевизора или колоть электробритвой орехи. Придавая метлам антигравитационные свойства, нанося голографические матрицы демонических существ на живых котов, вызывая у здоровых людей болезни, наводя порчу, земные владельцы реализатора уподоблялись той же обезьяне…
— Интересно, — спросил Гюнтер, — а думали в вашей ложе, убирая Фьючера, что реализатор вам так просто не оставят? И что с вами будет, когда за ним явятся истинные хозяева?
Бургомистр молча отвел глаза. Но по тронувшей его губы чуть заметной ухмылке Гюнтер понял, что за реализатором никто не придет. Знал доктор Бурхе
— Хорошо, — устало проговорил Гюнтер. — Так и быть, оставим вашу ложу в покое. Перейдем к другому. Кто такой магистр Бурсиан?
Доктор Бурхе криво усмехнулся.
— А вы не догадываетесь? Олле-Лукое. Наш первый опыт реализации. Попалась под руки книга Андерсена… Не очень удачный опыт. Потом те, кто украл у нас реализатор, пытались переделать его в магистра Бурсиана. Тоже, как видите, не очень удачно. И в результате получилась какая-то смесь. Добрая нечистая сила. Безобидный старичок без тени.
— М-да, — заключил Гюнтер, встал и, взяв в руки реализатор, прошелся по комнате. У него оставался один вопрос — какое отношение к происходящему имеет Флора — сестра Линды-Эльке? Не зря же в мотеле бродил черный кот с ошейником… Впрочем, бургомистр, вероятно, не знал ответа. Да и для Гюнтера он потерял актуальность. Главное он выяснил. А определять непосредственных участников и воздавать им по заслугам — дело Фемиды. Хотя Гюнтер не был уверен, что в это дело вмешается Его Величество Закон.
— Можно теперь мне вопрос? — заискивающе попросил бургомистр.
Гюнтер остановился у камина и повернулся к нему.
— Попытайтесь…
— Кто украл у нас реализатор?
Гюнтер усмехнулся. Огонь в камине догорал, и он, подбросив пару поленьев, пододвинул к ним кочергой уголья.
— Общество поклонения Сатане, или как оно у вас в Таунде называется?
— Да нет, — поморщился доктор Бурхе. — Это мы и сами знали. У кого вы конкретно изъяли реализатор?
— Для вас это имеет какое-то значение? — Гюнтер пожал плечами. — Впрочем, если вы так хотите… У Линды Мейстро. Ах, да… у Эльке, горничной из «Короны».
— Это следовало предполагать… — задумчиво протянул бургомистр. — А мы грешили на портье Петера. Но он-то инкуб…
— Сколько бы вы мне заплатили за реализатор? — неожиданно спросил Гюнтер, покачивая на ладони книгу.
— Все, что у меня есть, — не задумываясь ответил бургомистр. Он жадно впился взглядом в реализатор.
— Да? — Гюнтер заломил бровь и оценивающе посмотрел на книгу.
— И сон будет длиться во веки-веков… — тихо проговорил он.
— Что вы сказали?
— Я не закладываю душу, — твердо сказал Гюнтер и бросил книгу на разгорающиеся поленья.
— Что вы делаете! — закричал бургомистр. — Не надо! Мне — не надо! Возьмите себе. Ведь вы можете стать, кем захотите, иметь все! Достаточно только написать ваше желание на бумаге, вложить в обложку и прочитать..
Гюнтер не слушал. Он раскрыл книгу кочергой, и листы ее начали тлеть.
— Вот и все, доктор натурфилософии Иохим-Франц Бурхе, — иронично сказал он, повернувшись к бургомистру. — Сон закончился. Пора разгораться рассвету.
Доктор Бурхе потерянно смотрел в камин.
— Утром придет фру Шемметт и развяжет вас. Надеюсь, она придет рано. А я с вами прощаюсь. Хотя вы мне и остались должны двадцать четыре тысячи евромарок за успешное проведенное расследование, я не буду у вас их требовать. Надеюсь, больше никогда с вами не встретиться…
И тут Гюнтер увидел, что зрачки бургомистра стали расширяться от ужаса. Он резко повернулся. Кожаная обложка книги светилась малиновым светом, и этот свет быстро распространялся на стены, пол, потолок… Свечение достигло ног Гюнтера, и он почувствовал неприятное жжение во всем теле. Сзади дико закричал доктор Бурхе, Гюнтер было повернулся к нему, но его самого пронзила нестерпимая боль. Тело горело внутренним огнем, будто каждую его клетку залили расплавленным металлом. Ничего не видя, Гюнтер ткнулся и стену, затем в окно, последним усилием раздавил стекло и, срывая ставни, выпал со второго этажа на мостовую.