Тени Старого Арбата
Шрифт:
Кречетов шагнул к стеллажу, сдвинул стекло и взял в руки «сайгу».
– Как тебе карабин? – с гордостью спросил Михаил.
– Солидно.
– Долго не решался его купить.
– Почему? – Кречетов прижал приклад к плечу, направил дуло на мишень и прицелился.
– Есть одна проблемка, – сказал Михаил. – Даже при небольшом настреле у него срывает направляющую в ствольной коробке. Вроде и лицензия была на руках, да все не решался. Потом все же купил.
– Понимаю тебя. – Кречетов поставил «сайгу» на место
Михаил ухмыльнулся:
– Да как тебе сказать…
– Ясно, – протянул Кречетов и двинулся вдоль стеллажа. – «Таурус»… «беретта»… «гранд пауэр»… «глок»… Солидная коллекция набралась.
– Люблю оружие, и ничего не могу с собой поделать, – признался Михаил и предложил: – Может, постреляем?
– В другой раз.
– Какой-то ты смурной. Что-нибудь случилось?
– Случилось, – Кречетов опустил голову. – Год назад.
– Прости, что не приехал на похороны.
– Я не в обиде.
– Год прошел, неужели не отошел? – спросил Михаил.
– Я-то – в норме. С сыном плохо. Не может смириться со смертью матери, злится на весь мир и в основном на меня.
– Ты здесь при чем?
– Не уберег, недолечил…
– Глупо.
– Это мы с тобой понимаем, – сказал Кречетов и добавил: – Ему понять тяжело.
– Ничего. Он все-таки мужик. Отхлеяет [2] . – Михаил задвинул стекло и спросил еще раз: – Может, все-таки постреляем?
Кречетов помотал головой:
2
Оправится.
– Нет. Не хочу.
– Тогда идем, покажу тебе еще одно помещение. Недавно сломали стену и присоединили его к квартире. Скоро начнем ремонт.
Кречетов пошел за ним без особой охоты, но долг гостя обязывал потакать хозяйской гордости Михаила.
Они поднялись на второй этаж, пересекли гостиную с роялем и древнеримским триклиниумом, миновали библиотеку и вошли во временную дверь, отсекавшую квартиру от новостроя. Там спустились на несколько ступеней и оказались в большой полукруглой зале. Рассеянный свет уличных фонарей придавал помещению таинственность и некую ирреальность. По улице проехал автомобиль, осветил фарами стену, и та словно ожила. На мгновенье почудилось, что на ней движутся люди.
– Играет кто-то… – чуть слышно сказал Кречетов.
– Что? – не понял Михаил.
– Музыку слышишь? Кто-то играет на рояле.
– Нет. Я не слышу.
– Вальс…
– Да нет.
– Неужели не слышишь? Ну, вот же…
– У предка здесь была музыкальная зала. Наверно, танцевали.
Спустя короткое время они вернулись в гостиную, где сидели Юлия и ее мать.
Михаил спросил у жены:
– Кто-нибудь играл сейчас на рояле?
– Мы – точно нет.
– Давно
– Минут пять, наверное.
Похлопав друга по плечу, Михаил усмехнулся:
– Вот, видишь. Тебе просто почудилось.
Он подошел к Юлии, взял ее за руку и заставил подняться с дивана.
– Идем спать, уже поздно.
– Мы с мамой разговариваем, – запротестовала она.
– Утром договорите. – В словах Михаила сквозила явная неприязнь к теще. Прежде чем уйти, он бросил: – Завтра увидимся.
Кречетов подошел к дивану и сел рядом с матерью Юлии. Ему казалось, что уйти сейчас было бы нелюбезно. Неловкость ситуации накладывала на него определенные обязательства.
– Напрасно остались, – сказала Ирина Владимировна. – Лучше бы ушли.
– У меня нет дурных намерений, – заметил Кречетов.
– Глупая фраза…
– Если хотите, могу уйти.
– Я не держу вас.
– Спокойной ночи. – Он встал, но Ирина Владимировна вдруг уткнулась в ладони и задергалась в безмолвных рыданиях.
Тяжело вздохнув, Кречетов вернулся и сел к ней поближе.
– Ну-ну… Успокойтесь. – Ему хотелось пожалеть ее, погладить узкую спину, но он не решился. Ирина Владимировна могла неправильно истолковать этот жест. – Воды принести?
– Не надо… – Она подняла лицо, вытерла его рукой и посмотрела на Кречетова. – Простите меня за эту сцену. Перехлестнуло. Так бывает, когда копится, копится, и ты уже не в силах держать в себе.
– Мне это знакомо.
– А на первый взгляд и не скажешь.
– Первый взгляд бывает ошибочным.
– Ценное наблюдение, – не без иронии заметила Ирина Владимировна.
– Могу еще чем-то помочь?
– Вы так спросили, как будто уже чем-то помогли.
– Пришли в себя. Это хорошо. – Он снова встал. – Я ухожу.
– Постойте!
– Что еще?
– Побудьте еще немного.
– Мне рано вставать.
– Поймите… Я здесь одна и никому не нужна.
– На меня вам вряд ли стоит надеяться.
– Вы не очень любезны. – Она смотрела на него снизу вверх, и этот беззащитный, почти детский взгляд заставил его вернуться и сесть на место.
– Мне нужно с кем-то поговорить, – поделилась Ирина Владимировна.
– Говорите.
– Только не подумайте, что я имею на вас виды.
– Я так не думаю.
– Вы немногословны. – Она улыбнулась сквозь слезы, и Кречетов усмехнулся:
– Есть такой грех.
– Это не грех, а благодать, – проговорила она. – Вполне мужская черта – говорить только тогда, когда есть что сказать.
– У вас плохие отношения с дочерью? – спросил Кречетов.
Она смиренно покачала головой:
– Представляю, что вам про меня наговорили…
– Не хотите, не отвечайте.
– У нас были трудности.
– Какого рода?
– Юлия и мой новый муж не поладили.