Тени судьбы
Шрифт:
Поза, в которой был зафиксирован пленник, с широко разведёнными руками и ногами, давала превосходный доступ к его телу, а еще она была унизительной. Дмитрий чувствовал свою полную беспомощность, но старался не подавать виду.
Алексей дождался пока помощники уйдут и, поигрывая ножом, подошел к Дмитрию.
— Ну что, родной? Не надумал? — Алексей легко провел ножом по обнаженному животу пленника, тот содрогнулся от этого прикосновения всем телом. — Молчишь… Ладно, даю еще один шанс, Димочка. Мне нужно знать, что ищет Доминион. Зачем ты отправился в поход. Ты был уже седьмым, мне это известно. Твой предшественник, к несчастью, не удостоил меня беседой —
Дмитрий был поражен осведомленностью Алексея. Он знал о его деловой хватке, знал, что тот один из лучших торговцев информацией, но не мог предположить, что его сети раскинулись так глубоко внутри Клана.
— Мои источники не смогли мне помочь, поэтому пришлось взяться за дело более серьезно. Давай, родной, облегчи душу, и я тебе обещаю — умрешь и не почувствуешь!
Дмитрий молчал. Он судорожно пытался найти в себе силы, обещал себе, что продержится, что не обрадует своего палача криком.
— Ну… ладно… — со вздохом произнес Алексей.
Голова Дмитрия была плотно зафиксирована и он не мог ее повернуть, поэтому попытался скосить глаза, когда Алексей отошёл в бок, к его правой руке. Дмитрий почувствовал, что он берет его за кисть руки и отгибает указательный палец, он попытался сжать кулак поплотнее, но ничего не получилось. Страх охватил Дмитрия, он весь онемел. Прошлые издевательства не достигли своих целей: он видел эмоции палачей, они били его и злились, пытали его и испытывали раздражение, издевались над ним и чувствовали ненависть. Ему удавалось черпать силы в их эмоциях. Алексей же был абсолютно холоден. Это пугало Дмитрия больше, чем обещанная боль. С болью он надеялся справиться, но холодная, отстраненная собранность Алексея наводила на него первобытный страх.
Боль пришла, заставив Дмитрия стиснуть челюсти, чтобы не закричать. Закончив манипуляции, Алексей продемонстрировал ему снятую с указательного пальца кожу и отбросил её в сторону.
— А разговоров-то было… — выплюнул из себя слова Дмитрий.
— Глаза боятся, а руки делают, родной. Я еще не начал…
Эти слова заставили сердце Дмитрия заколотиться с удвоенной скоростью. Алексей отошёл от креста с распятым на нем пленником и наклонился к своему рюкзаку, вытащил оттуда банку с какой-то белой субстанцией. Надев резиновые перчатки, Алексей ложкой подчерпнул из банки белый порошок и снова вернулся к распятому. Дмитрий опять не видел, что он собирается делать, только почувствовал дикую боль в кисти. Ему казалось, что палец оставшийся без кожи полит жидким огнем невиданной температуры.
— Это, родной, едкий натр. Хорошая вещь, жаль мало осталось у меня… Вообще, можно было не свежевать тебя — он и так отлично работает, не переживай, может быть еще попробуешь.
Дмитрий почти не слышал слова Алексея, а то что слышал, едва мог понять. Его сознание затуманилось от боли, все его мысли были устремлены к кисти правой руки. Дмитрий закричал, больше сил сдерживаться не было. Крик отражался от стен подвала снова и снова, затем добавлялся новый крик. Дмитрий кричал, пока мог, потом его крик превратился в позорный визг и мольбы, где-то на грани сознания он осознавал свой позор и стыдился его, но сделать с собой он ничего не мог.
Алексей достал из рюкзака пластиковую бутылку, отвернул крышку и полил на кисть Дмитрия. Боль ослабла, теперь Дмитрий мог контролировать свои мысли, кисть пульсировала, палец без кожи нещадно болел, но это было облегчением по сравнению с предыдущим мгновением.
— А это уксус. Химия! —
Отступление боли, позволило Дмитрию вернуть себе часть контроля над собой, он до дрожи в коленях боялся продолжения экзекуции, но стиснув челюсти, промолчал.
— Молчание — золото, дорогой. Я понимаю, — ласково сказал Алексей и снова погладил Дмитрия по щеке. — Тогда продолжим. Болевые ощущения пока оставим… Так, что там у нас припасено…
Алексей снова склонился над своим рюкзаком и стал в нем копошиться. Через мгновение он достал оттуда старый противогаз и ловко натянул его на голову Дмитрия, пережал шланг противогаза. Дмитрий начал задыхаться, затем Алексей поджог пучок каких-то трав, затушил его и поднес дымящиеся стебли к шлангу. Дмитрий неосознанно вдохнул воздух и вместе с ним дым. Алексей быстро затоптал тлеющие стебли, стараясь не вдыхать дым.
В этот раз Дмитрию показалось, что жидкий огонь ему влили прямо внутрь: легкие разрывало страшной болью, сознание мутилось, но никак не покидало его, казалось, что дышать он больше не может, но это было не так — кислород поступал, но его было так мало, что Дмитрий все равно задыхался.
Алексей снял с него противогаз, легче от этого Дмитрию не стало. Его глаза не видели ничего вокруг, залитые слезами и наполненные болью, в легких плясало пламя.
— Сейчас полегче будет… — нежно сказал Алексей. — Ты пойми, родной, я сейчас специально стараюсь тебе весь спектр удовольствий показать, многое впереди… жалко, с электричеством у нас напряг, а то еще веселее было бы… да… но я тебя и кромсать долго могу, и, представляешь, ты от этого даже не умрешь! Я тебе не дам так легко кони двинуть, родной. Давай не будем оттягивать неизбежное.
Дмитрий слепыми от слез глазами уставился в пространство и снова промолчал.
— Значит продолжим? Как скажешь. Молчание — знак согласия…
На этот раз Алексей не стал выдумывать ничего особенного, а просто вонзил прямой и тонкий нож ему в коленный сустав.
— Смотри, как просто и эффективно! Можно и так продолжить… — приговаривал Алексей, проворачивая оружие в ране.
Дмитрий снова закричал, сразу срываясь в визг. Ему было ужасно страшно и жалко себя, он был готов зарыдать и умолять Алексея прекратить, но боль не давала ему этого сделать. Опыт Алексея подсказал ему это, и он перестал вращать нож. Дмитрий плакал. Горько, навзрыд. Он пускал слюни и никак не мог остановиться, наполненный ужасом и отвращением к самому себе и, конечно, болью. Он плакал, уже понимая, что все расскажет своему палачу. Он плакал, и стыдился себя, понимая, что Алексей еще только начинает, а Дмитрий уже сломался. Он привык считать себя закаленным бойцом, достойным членом Клана. Но перед болью все равны.
Когда боль немного отступила и он снова смог соображать и немного сдерживать рыдания, Дмитрий сказал:
— Я ничего не знаю…
— Ну, нет, родной, так дело не пойдет! — Алексей сделал движение в сторону пленника.
— Постой! — истошно закричал Дмитрий и затрясся в рыданиях. — Я скажу! Скажуууу — заскулил он.
— Хорошо, я тебе даже помогу. Что ищет Доминион?
— Информацию…
— Какую? Что это?
— Я не знаю, — рыдая, пролепетал Дмитрий.
— Так… — Алексей взял пассатижи со стола.