Тени таятся во мраке
Шрифт:
— Спасибо, Алексей Александрович. Итак, без прелюдий, если не возражаете. В новом в указе Императора будет объявляена монаршья воля в том, что:
Во-первых, будет отменена черта оседлости для всех без исключения подданных российской короны иудейского вероисповедания, равно как и все подзаконные акты, с нею, так или иначе, связанные. В указе они будут подробно перечислены.
Во-вторых, отменяется циркуляр Министра просвещения от 1886-го года «О мерах к упорядочиванию состава учащихся в средних и высших учебных заведениях», тот самый пресловутый «Закон о кухаркиных детях». Снимаются также и все иные «ограничения на профессию», существовавшие в виде подзаконных актов.
Разрешается
Таким образом, произойдет фактическое полное уравнение иудеев России в правах с представителями других конфессий. И, кроме того, будут сняты ограничения на бизнес в Империи и деловые поездки в нее для иудеев-нерезидентов…
— Что же вы молчите, господа?
— А что тут скажешь, собственно? Спасибо вам за информацию, — Ленин, задумчиво высматривая что-то в туманных сумерках за окном, откинулся на спинку кресла, — Если это правда, то ходец архикрасивый. И он будет посильнее законосовещательной Думы, я полагаю. Надо все это хорошенько обдумать. Во всяком случае, должен признать, такой демарш поменяет многие расклады. И не только внутрироссийские…
Сколько у нас с Виктором Михайловичем времени для ответа на ваши предложения?
***
Где-то позади, за пастелью дождей, туманов и паровозного дыма остались красоты Швейцарии, промелькнул провинциальный городок Брегенец на берегу Боденского озера, — крошечный кусочек Австро-Венгерской империи на их длинном пути, и вот, наконец, Берлинский экспресс, с длинным, приветственным свистком, пересек границу Баварии.
И как будто по заказу германцев, составлявших большинство пассажиров поезда, в вагонные окна полились теплые, ласковые лучи закатного солнца. Кто-то в соседнем купе зычно затянул «Дойчланд, дойчланд юбер аллес». И голос его не остался в одиночестве: под шнапс или французский коньяк встреча с Родиной особенно приятна…
Задумчиво наблюдая за проплывающим за окном пульмана сельским пейзажем, Петр Людвигович Барк вновь мысленно вернулся к событиям суточной давности, когда за два часа до отхода поезда, состоялась их вторая встреча с Владимиром Ульяновым. Всего-то десять минут в привокзальном ресторане. Но в итоге этого короткого разговора Барк и Лопухин де факто стали государственными преступниками.
Самому себе Петр Людвигович признавался в том, что до самой последней минуты он трепетно надеялся, что предложение Великого князя Владимира, Витте и банкирского клана Ротшильдов не будет принято ни эсэрами, ни эсдеками. Но Барк ошибся. Ровно наполовину. Да, эсэровский лидер Чернов прислал лишь короткую записку в три слова: «Приятно было познакомиться», что и означало формальный отказ. Но Ульянов-Ленин, хоть и опоздав почти на час, вошел в зал привокзального ресторана лично…
— И все-таки, Алексей Александрович, почему именно эсдеки?
— По-моему, тут как раз все очевидно, Петр Людвигович, для меня, во всяком случае, — Лопухин неторопливо отхлебнул глоточек уже остывшего чая и аккуратно промокнул усы салфеткой, — Но не столько даже с профессиональной точки зрения правоохранителя, сколько исходя из логики нашего знакомства с обоими этими субъектами. Вы ведь заметили, что Чернов как личность очевидно слабее своего эсдековского визави?
— Безусловно.
— Но о чем это нам говорит? Это говорит, что явно растерявшийся от новости про освобождение иудеев, господин главный эсэр, будет ожидать коллективного решения их ЦК, в котором «правящее» большинство — Гоцы, Азефы и прочие Гендельманы, а сам Чернов — лишь внешний жупел и, по сути, белая ворона в их черной стае. Но жупел для них необходимый, позволяющий еврейским деятелям вроде Гершуни или Азефа без проблем дурить и рекрутировать молодых, восторженных русских идиотов для убийств государственных мужей Империи,
— И эти деятели будут ждать фактического выхода Указа?
— Естественно. В этом-то и вся соль. И еще — показательный момент слабости самого Чернова. Самое печальное, что голова у него действительно светлая. Вы почитайте его работы по сельскому укладу, на досуге. Не пожалеете…
Тут, что принципиально важно понимать. Помните, я Вам про Бунд рассказывал. Так вот, эта, чисто еврейская партия, как раз добивалась в первую очередь того, что решил даровать иудеям России Император. А вот в верхушке ПСР — там все много интереснее. Там хватает господ, которые считают, что на штормовой волне революции в России, которую они сознательно провоцируют, маскируясь в тени народовольческих пережитков имени Чернова, можно попытаться оформить еврейскую государственность.
— То есть?..
— Отколоть от России ее главную житницу в Малороссии, с Одессой и Крымом для полноты картины. И провозгласить там «демократическую Южно-Русскую республику». В ней доверчивые, недалекие хохлы станут тягловой силой и вооруженной охраной. А господствующие ниши в государстве и социуме займут правоверные сыны Торы и Сиона.
— Вот даже как!?
— А Вы что думали, мой дорогой Петр Людвигович? Что у этих субъектов масштабы местечковые? Нет, господа эти мыслят весьма широко. Можно сказать — по-европейски, а не по-еврейски. Но, ясное дело, что ни Владимир Александрович, ни Сергей Юльевич, удовольствия такого им не доставят. И они, после того, как Виктор Михайлович им все изложил, поняли это прекрасно. Поэтому, в моем разумении, отказ партии эсэров был очевиден и предрешен.
— Но тогда зачем же…
— Зачем их было приглашать? Да, чтобы эсдеки почувствовали конкуренцию! — тихо рассмеялся Лопухин, — Жадность, она города сдает, знаете ли…
Хотя, лично я не сомневался, что именно эти джентльмены созреют быстро. И на то есть ряд объективных причин. Первая — это их главный идеологический постулат о свержении капиталистического строя. Нетрудно сложить два и два, чтобы понять, что нынешний ход дел лишь модернизирует и укрепляет в России капиталистические начала. Вторая — эсдекам, после исчезновения японской кормушки, критически нужны деньги. И третья — у господина Ульянова появился шанс безбоязненно свести свои личные счеты с семейной линией покойного Императора Александра Александровича, а мстительность азиата, как Вы должны бы были заметить, прямо-таки на физиономии у него написана.
Что же до его последней просьбы, то, конечно, мы попытаемся вытащить Красина и его подельников. Попытка — не пытка, а ассигнации многие двери открывают, и от камер тюремных в том числе. Но, насколько я понимаю, даже если не выгорит дельце, потеря сия не критическая. За Уралом и среди кавказских абреков у товарищей эсдеков еще как минимум три весьма эффективных банды мокрушников-экспорприаторов…
— Но, все-таки, Алексей Александрович, неужели Вы считаете, что силовая замена царя — это единственный, оставшийся выход в складывающейся ситуации?
— Скажите, о чем все вокруг твердят с первых дней царствования Николая? Верно: о наследнике. Слыханное ли это дело при сильном государе?.. И вдруг Ники переродился? Не верю я в сказки. Просто те люди, что нынче сгруппировались вокруг трона, развернули его в определенном направлении. А стоит ли России двигаться по такому пути?
— Но, послушайте, ведь Ульянов и его компания, принимая эти предложения, скорее всего, рассчитывают на то, что, получив доступ к парламенту, к национальным газетам, к губернаторским постам даже, смогут использовать все это для подготовки той же самой, вожделенной их «пролетарской революции»! Чем сейчас в Европе и занимаются…