Тени тянутся из прошлого
Шрифт:
– Словом, я как был мелкой сошкой – так и остался, - заговорил парень снова. – Нет, я подрос, конечно, за эти годы. Вон, даже верховожу сравнительно независимой группировкой. Но я по-прежнему мелкая сошка.
– Хочешь сказать, что с тобой не считаются, - уточнил Охитека, видя, что собеседник снова смолк. – Или что всякая сошка рангом повыше может помыкать тобой?
– Ну, наверное, и то, и другое, - задумчиво протянул Роутэг. – Но в данном случае – второе. У меня есть свое место в системе. И я должен соблюдать условности, с этим связанные. Иначе я ставлю себя вне закона. Нашего, внутреннего закона, - пояснил
– А ты – мелкая сошка. Это я уже понял.
– Понятливый ты – аж пристукнуть хочется, - пробурчал собеседник. – Макки вышел на меня в начале лета. Сначала он просто интересовался тобой. Расспрашивал, что у тебя за терки с радикалами и социалистами, что ты отслеживаешь их деятельность. Я, понятно, отмазывался как мог – мол, исполняю иногда особые поручения господина толстосума, не в свое дело не лезу, потому как дорожу жизнью.
– Он тебе поверил?
– Это здраво, - Роутэг пожал плечами. – Или ты считаешь, что в нашу трепетную дружбу поверить проще? Едва ли кто-то знает, что восемь лет назад мы с тобой оказались в одной передряге. Точнее – кое-кто из моих знает. Но по официальной версии мы просто оказались в одно время в одном месте. И неплохо сработали в тандеме. Там и познакомились – так что у тебя появилась шестерка из деловых, а у меня – источник дохода.
– Ну да, вполне разумная версия, - пробормотал нэси.
– Вполне. И нет смысла заострять на этом внимание. Мне приплатили кругленькую сумму за слежку за тобой.
– Что?!
– Наиболее частые маршруты, привычки. Где ешь, с кем спишь. Ты в этом плане на удивление удобный парень. Резкий, непредсказуемый – так что я мог с чистой совестью заявить, что устойчивых привычек ты не имеешь, резкий, как понос и порой сам не знаешь, куда тебя понесет в следующую минуту. Планы меняешь на ходу несколько раз в секунду. К слову, это – чистейшая правда, так что подловить меня не могли.
– Но информация этому самому Макки не понравилась – потому как ничего толкового из нее не извлечешь. И с пользой не применишь.
– Ну, применить-то можно. Зная, как легко ты отвлекаешься и меняешь планы, можно попытаться отвлечь тебя и заставить поменять планы в нужном направлении самостоятельно.
– Так, - протянул Охитека.
– Нет, не так, - отрезал Роутэг. – Использовать эту информацию Макки не успел. Ну, точнее – он как-то отследил, что ты отправился домой. Но заминировали твой особняк заранее. Воспользовались тем, что штат слуг минимален. И что ты ими совершенно не интересуешься. Там через твою жену ухитрились подсунуть двоих или троих, которые и заложили взрывчатку.
– Гнида! – выругался нэси.
Он тут ломает голову, раздумывая, кому в охране и руководстве отделов можно доверять. А о слугах в доме даже не подумал! Кстати, о мелких служащих в офисе он тоже не думает. А следовало бы.
Кажется, ему предстоит большая чистка кадров. При мысли о масштабах работы сделалось дурно.
– Словом. Я был одним из тех, кто находился наиболее близко к тебе. Будучи при этом управляемым для Макки. Ему это было удобно – поэтому он не выпускал меня из виду. И особенно поводок не отпускал. Ну, а мне это тоже было удобно – потому как я мог из первых рук узнать, когда
– Переживал за меня, ага, - пробурчал нэси.
– Переживал за тебя, отморозка, - разозлился Роутэг. – И еще ждал, что ты позвонишь. Ты и позвонил! Как назло, в тот момент рядом терся кто-то из ребятишек Макки. Разговор услышали. Нескольких послали на перехват. А я решил дернуть прочь, пока не пришили. Уж наверняка Макки доложили бы, как я орал на тебя, чтоб вызвал охрану!
– Иными словами, Макки сообразил, что ты – ненадежный осведомитель, - пробормотал Охитека. – А значит, можешь и его сдать. К слову, что тебе мешает? Ты же здесь в безопасности!
– В безопасности, - задумчиво протянул парень. – Но ничего не скажу!
– Почему? – вот это уже любопытно, ветродуй его раздери! – И не говори, что этот Макки запугал тебя. Ты здесь сидишь и не чешешься, что тебя по всем трем континентам разыскивают.
Роутэг несколько секунд с жалостью глядел на него.
– Ну, не нужен тебе Макки, - сообщил он наконец проникновенно. – Понимаешь? Не нужен!
– А его хозяева?! – ухватился нэси. – Макки ведь сдаст их?
– Никого он не сдаст. Не сможет, даже если и захочет.
– Почему?
– Ты просто не понимаешь, как устроено наше общество изнутри. Ты считаешь, что криминал организовал что-то вроде своей теневой аристократии и теневой власти, связанной со стражами мира, какими-то религиозными общинами – да помилует нас Спящий. С кем-то еще – возможно, с кем-то из дельцов и даже высшей аристократии. Но это не совсем так. Точнее – это не вся картина.
– И что я упускаю из виду? – Охитека тяжело вздохнул.
– Ты упускаешь из виду то, что все это – теневые образования. И много десятков лет все это строилось на том, что никто никого не знает. Полная закрытость и непрозрачность любых цепочек и связей. Даже находясь там, внутри, ты не можешь по определению знать всего и всех. Даже те, кто стоит существенно выше меня в этой системе, знают далеко не все.
– А вышестоящие не знают низовых цепочек, - саркастически пробормотал нэси.
– Если бы не это – вас всех давно бы скинули и заменили, - мрачно отозвался Роутэг. – Совет трех континентов… а простолюдины даже не заметили бы разницы! Ну, кое-что в законах поменялось бы по мелочи. Для простолюдинов, опять же, мало что поменялось бы. Они, как были бесправным стадом, так и остались бы.
– И что заставляет сохранять эту муть? Верность традициям?
– А ты ведь не думаешь, что всё в теневой структуре сходится к единственной вершине?
– Ах вон что, - протянул Охитека. – Сидят, значит, несколько бугров – или как их у вас там называют – в разных концах трех континентов. Друг друга не знают – и каждый старается не светиться.
– Но не прочь подсветить остальных, - ввернул Роутэг. – Но кто ж такой дурак – выдать себя?
– Ага, ага. Никто ничего не знает, все действуют вслепую, стараясь не подставиться. Низы ничего не знают о верхах, верхи тоже подслеповаты. И кто-то в этой красивой структуре пытается двигать нас, законную власть трех континентов, - губы сами собой расползлись в ухмылке.