Тени в апельсиновой роще

Мванги Меджа

Потом София наняла такси и свозила Кимати в городскую больницу. Его осмотрели. Переломов, к счастью, не обнаружили, сделали две инъекции пенициллина и велели не вставать с постели.

Вечером в десять часов вожак со шрамом и его гориллы ввалились в лавку. Дядя Едок встретил их, держа наготове конверт, а в нем семь с половиной фунтов наличными.

— Где твой младший компаньон? — небрежно спросил вожак, пересчитывая деньги.

— В больнице, — ответил старик.

— Что с ним такое?

— Несчастный случай, — ответил дядя Едок.

—

Передай ему, чтобы берег себя. Надо быть поосторожнее. — Вожак, направился к двери. — В городе опасности подстерегают на каждом шагу. До следующей пятницы!

Дядя Едок хотел сказать им, чтоб они оставили племянника в покое, но промолчал. Заперев дверь, он пошел в свой закуток и лег на кровать, сожалея в душе о том, что взял Кимати в компаньоны.

Из окна второго этажа Кимати наблюдал за тем, как бандиты пересекли улицу и уселись в «альфа-ромео». Ему не удалось разглядеть, какого она цвета, и разобрать цифры на номерном знаке.

Глава 15

В заповеднике стояла неимоверная жара. Послеполуденное солнце светило горячо и ярко, и горы Вачу, подрагивая в знойном мареве на фоне голубого горизонта, казались сероватым миражем. Полуденный ветерок утих, и сухой горячий воздух тяжело повис над саванной.

В кабине «лендровера», стоящего в тени раскидистой ака-ции, егерь первого класса Дэниел Бокасси крепко спал, уперев ноги в баранку руля. Он похрапывал и обильно потел.

Фрэнсис Баркелл без рубашки на капоте и чистил свой автомат. С небольшого возвышения, где поставили машину, было видно все засохшее нагорье Ятта вплоть до далекой ленты зеленели по берегам реки Галаны, бегущей с северо-запада на юго-восток по территории заповедника. Слоновья трава и кустарник вокруг него были цвета спелой пшеницы.

«Если в этом году в конце ноября снова не будет дождей, — думал Фрэнк, поглядывая прищуренными глазами на пустынное пространство перед собой, — вся растительность в парке из золотой станет серой и подернется пылью. В воздухе появится привкус золы, природа взмолится о дожде. Старые слоны околеют от жажды, отчаянно раскапывая бивнями пересохшее ложе рек. Выживут лишь те звери, у кого хватит сил проделать долгий путь от своих обычных пастбищ к берегам непересохших рек. И тогда настанет раздолье браконьерам — они будут подстерегать ослабевшую добычу на тропах, ведущих к водопоям, и устраивать засады у немногочисленных ключей».

Тогда работа Фрэнка станет вдвое труднее и в десять раз опаснее.

Он кончил чистить автомат, прислонил его к кузову и зевнул. Потом достал мощный бинокль и, взобравшись на капот, внимательно вгляделся в южную оконечность плато. В окулярах даже мелкие детали приобрели четкие очертания, расплывчатые кроны деревьев будто проявились на резком фотоснимке. Стадо зебр лениво щипало траву в окрестностях водоема Гот-хоа. Неподалеку от них высилось семейство жирафов. Животные стояли словно в нерешительности, не зная, чем заняться. Под сенью терновых деревьев дремали антилопы, не чуя близости львов, подкрадывавшихся к

ним с подветренной стороны.

Далеко на западе над землей завихрялись смерчи, точно взрывы небольших бомб, и игриво гонялись друг за другом по поросшей травой равнине.

Нигде никаких признаков браконьеров. «Наверно, и на них подействовала жара», — думал Фрэнк. Зевая и потягиваясь, он решил, что тоже может позволить себе соснуть.

Дэн развалился теперь вдоль сиденья, выставив длинные ноги в раскрытое окно.

Не желая его беспокоить, Фрэнк взобрался на крышу «лендровера», расстелил свою куртку и улегся на нее, положив рядом автомат и бинокль. Через две минуты он уже крепко спал.

Внезапно Фрэнк Бэркелл вздрогнул и проснулся, все его тело было в испарине. Он лежал не шевелясь с закрытыми глазами, стараясь определить, что за звук заставил его проснуться. Неожиданно писк повторился, долетев снизу.

— Дэн, — позвал он.

Храп Бокасси был отчетливо слышен и на крыше.

— Дэн! — Фрэнк крикнул погромче, но храп продолжался. — Дэн! — Фрэнк забарабанил кулаком по крыше. — Нас вызывает база. Ответь же, черт побери!

Дэн что-то пробормотал и очнулся, резким жестом включил радио.

— Вызываем «первый», — раздался хорошо знакомый голос радиста базы. — База вызывает «первый». «Первый», ответьте базе, прием.

Дэн замотал головой, борясь со сном, навеянным сухим зноем.

— Ответьте, «первый»! — прокаркало радио. — Вы слышите меня? Прием.

— Дэн! — завопил Фрэнк. — Скажи им хоть слово, ради всего святого!

— Алло! — что есть мочи гаркнул Дэн. Фрэнк чертыхнулся. — База, я вас слышу, — зарокотал Дэн. — Слышимость отличная.

— Срочный звонок Фрэнку Бэркеллу, — послышалось в динамике.

— Фрэнк! — заорал Дэн. — Это тебя.

Фрэнк соскочил с крыши и схватил микрофон, а Дэн тут же снова уснул.

— Фрэнк слушает!

— Телефонограмма Фрэнку Бэркеллу, — повторил радист. — Только что звонила женщина из Найроби. Говорит, что дело важное и срочное. Она позвонит снова через полчаса.

— Она назвала себя?

— Не назвала. Фрэнк задумался.

— Мы в двадцати километрах к северу от Носорожьего лагеря. Когда она снова позвонит, переключите ее на лагерь.

Фрэнк положил микрофон в гнездо, собрал с капота тряпицы, которыми чистил оружие, и запихнул их в ящичек на приборном щитке. Потом взял с крыши автомат, положил на полку позади сиденья, а бинокль повесил на колонку руля.

— Подвинься, — сказал он Дэну и уселся за баранку. Включил зажигание, захлопнул дверцу, и «лендровер» с ревом понесся по саванне, подпрыгивая на кочках и врезаясь, точно плуг, в заросли высокой слоновьей травы.

— Что за гонка? — рявкнул окончательно разбуженный Дэн, держась за поручень, чтобы не разбить голову о крышу.

— Мне должны звонить, — откликнулся Фрэнк.

Машина подскакивала и дребезжала, натыкаясь на бесчисленные муравейники и невидимые в траве кочки.

— Машину разобьешь! — завопил Дэн.