Тени в ночи
Шрифт:
Колин поднял бровь.
– Неужели тут все настолько плохо?
– Ты шутишь? Везде грязь, плесень, слуг нет, зато есть бывшее жилище сумасшедшего или сумасшедших, а крыша пыталась упасть нам на голову.
– Но промахнулась, – напомнил Колин.
– Снова дразнишь меня, – обвинила его Ферн.
– Да, – легко согласился он. – Ты очень странная женщина. Ты на удивление стойко переносишь непривычные для тебя условия, а сейчас, когда ты впервые можешь предъявить свои требования мне, ты всего лишь хочешь моего обещания не причинять тебе новых страданий. Поверь, мой ангел, ничто
Ферн вздохнула.
– Спасибо. – Она потерла лоб, где начала пульсировать головная боль. – Я так устала, что у меня перед глазами все плывет, но я не могу спать в этих креслах.
Он кивнул на пачку, лежавшую посреди стола, куда она бросила ее несколько минут назад.
– Что ты нашла?
Ферн стянула ленту, и хотя пергамент стал хрупким от времени, листы не раскрошились.
– Похоже на письма. – Она пробежала глазами пару страниц, с облегчением увидев, что почерк совсем не похож на паучьи каракули в той ужасной комнате. – От одного человека одному и тому же лицу.
– Они вполне могут тебя развлечь. Это любовные письма?
– Не любовные. Возможно, дружеские? «Я умоляю тебя помнить услугу, оказанную мною тебе, и всегда сохранять любовь между нами, какую твоя мать и я когда-то разделяли». Стоят даты, но вместо подписей инициалы. Д.Р. от Э. Думаешь, их мог написать один из твоих предков?
– Скорее писали ему, раз они хранились тут, – ответил Колин.
Раскат грома потряс стекла в оконных рамах. Старинный угловатый почерк расплывался у Ферн перед глазами. Она потерла лицо.
– Я не заражусь чем-нибудь ужасным, если посплю в кровати?
– Сомневаюсь, что ты вообще сможешь заснуть, если даже ничем и не заразишься. По мне, они все дурно пахнут.
– Конечно, ты прав, – вздохнула Ферн.
За неимением другого занятия она вернулась к изучению писем, а Колин подавленно наблюдал за женой.
– Прости меня, Ферн.
Неожиданные слова застали ее врасплох.
– Ты извиняешься?
– Я даже не мог подумать, что наш приезд сюда окажется таким. Я представлял себе пусть скромное, но ухоженное старое поместье с управляющим и горячей едой, которую готовит его жена.
– Едой, – повторила Ферн. – Возможно, утром мы будем в состоянии найти себе завтрак. Я надеюсь, скоро будет утро, – добавила она.
– Любая нормальная женщина давно бы уже свела меня с ума обвинениями и жалобами. Правда, не могу сказать, что я этого не заслуживаю.
– И какая была бы от этого польза?
– Ни малейшей. Но это редко останавливает жалобы, – с усмешкой сказал Колин.
Ферн покачала головой.
– Мне не очень нравилось, что мы покинули Брайтон ради этого места, и совсем не понравилось, что нас могло убить рухнувшей крышей. Но я понимаю твои побуждения, если даже не согласна с твоими решениями. Я могу простить решения, с которыми не согласна. Иначе как я могу надеяться, что ты окажешь такую же любезность мне?
Колин продолжал смотреть на нее.
– Я не привык к людям, принимающим решения, с которыми я не
– Считай, что ты у меня в долгу, если это поможет, – беспечно сказала Ферн. – Я понимаю, насколько велика разница между старшим сыном и средней дочерью. Но раз уж мы женаты, ты обязан научиться иногда уступать, если мы стремимся к гармонии.
– Уступать, – с кислой миной повторил он. – Брак совсем не то, что я себе представлял.
Оглядев мрачную комнату, Ферн невесело засмеялась.
– Иначе твое болезненное воображение могло бы испугать меня.
Колин одарил ее одной из своих редких искренних улыбок.
– Ты права, – согласился он.
Несколько минут они сидели молча, слушая, как резкие порывы ветра хлещут каплями дождя по узким окнам башни.
– Почему бы тебе опять не заняться письмами? – наконец спросил Колин. – Пока в лампе не кончилось масло.
– Конечно, это легче, чем пытаться разговаривать друг с другом. – Ферн сразу пожалела о выскочивших словах, но было уже поздно.
– О чем ты хочешь поговорить?
– Ни о чем. Я просто устала, и это делает меня раздражительной. Извини. Я займусь ими.
Ферн разложила письма веером на столе. Они были перемешаны, лежали не в хронологическом порядке. На одном стояла дата 1604. Прошло больше двух с половиной веков. Она взяла письмо наугад.
– «Пишу тебе опять и подтверждаю новости о моем благополучном разрешении от бремени. Я родила мальчика, и милорд очень доволен мной. Теперь не только у него есть наследник. Люби этого младенца и не думай о нем плохо, он столько же моей крови, сколько и твоей». – Ферн замолчала, потирая голову. – Это не имеет смысла. Если автор и получатель – родственники и автор женщина, как она могла родить наследника получателя? Если она и ее муж были кузенами…
– В Англии существует несколько титулов, которые могут передаваться по женской линии, – объяснил Колин. – Но к этому поместью титул не полагается. Оно было просто леном под управлением барона, который выбрал не ту сторону при вторжении Маргариты Французской, а в результате потерял свою жизнь и лишил своих наследников большей части земель. Управляющий Рексмера, предав своего хозяина, присоединился к Маргарите и стал владельцем. Но поскольку ни сыновей, ни братьев у него не было, по его просьбе ему было даровано право наследования не только по мужской линии.
Ферн довольно часто слышала истории о семьях, которые обсуждали ее родители. Но то были рассказы о героизме в битве или подробности частной жизни, далекие от реальной истории.
– Кажется, для человека, никогда здесь не бывавшего, ты много знаешь об этом месте.
– Только наиболее важные пункты, относящиеся к наследству, – сухо ответил Колин. – И разумеется, все о теперешнем состоянии поместья, что сумел выяснить из гроссбухов мой адвокат. Я знаю о даровании права наследования по женской линии, о женитьбе Редклиффа на хозяйке и старшей дочери, о переходе титула барона Редклиффа к младшей ветви моей семьи. Возможно, Д.Р. – это Джон Редклифф. Всех мужчин владельцев Рексмера звали Джон.