Тени вересковых пустошей
Шрифт:
— Здорово, — нервно решила пошутить я. Не получилось. Ладно, проехали. Иль Кан и так на меня слишком внимательно смотрел. — Значит, Мастер иллюзий.
— Высококлассный Мастер иллюзий, — добавил лишь он. — Завтра я займусь изучением данного вопроса.
— Каким образом? — Как-то слишком отстраненно говорила я.
Иль Кан это заметил. Оттолкнулся от стены, о которую до этого опирался, и медленно подошел ко мне. Можно сказать подкрался. Кто меня сейчас обвинит в том, что я как на иголках? Да, спасибо Матушке Природе, она
— Я знаю, что не всегда вел себя соответственно, — заговорил он проникновенно.
Где-то должна была заиграть трогательная музычка, но я лишь скосила на боевого мага взгляд и развеяла весь флер:
— Не всегда? — Вскинула бровь я.
Иль Кан раздраженно скривился, и нехотя признал:
— Хорошо, часто, — согласился он. — Но теперь… — и снова тот же проникновенный тон, — я хочу, чтобы ты знала: я на твоей стороне и не подведу тебя.
Его глаза такие искренние, честные, добрые…
— Почему? — Опять я разрушаю все, что он выстраивал, своим здоровым скептицизмом.
Иль Кан снова кривится и закатывает глаза.
— Потому что я не плохой.
— Просто избалованный и самовлюбленный?
— Рада! — Рявкает он.
— Ви Рада! — Поправляю я.
— Мы с тобой уже почти муж и жена, — он кивает на браслет.
— Перестань! — Артачусь снова я. — Кто тебе вообще сказал, что дело именно в свадьбе?
Иль Кан уже набирает воздуха в грудь, чтобы ответить, но внезапно задумывается над моим ответом и уходит в себя. Раздраженно вздыхаю и возвращаюсь к амулетам. Защитный доготавливается, развеиватель иллюзий уже готов. Заканчиваю как раз амулет правды…
— Пойми, пожалуйста, дело не в тебе, дело в том, что меня обязали вернуть наш потерянный герб, — внезапно сообщает мне иль Кан, а я с удивлением смотрю на него. Он как будто бы в трансе, даже не смотрит на меня, просто выпаливает. — Без него моя семья подвергнется гонениям, нас свергнут и изгонят. Но эта ноша досталась мне, и мне с ней не справиться. Потому что герб находится на территории, настолько хорошо защищенной магией, что туда не пройти никому. Какой бы силой я не обладал.
— Но я должен это сделать, иначе я предам свой род, своих близких, мы все падем…
И тут-то иль Кан приходит в себя, в ужасе распахивает глаза и смотрит на меня. Я стою с открытым ртом и держу в ладони маленький шармик. Я просто подумала: раз амулета три, а вешать их некуда, сделаю такие вот малютки и повешу на браслет. Гениально. Только, судя по выражению на лице иль Кана, полагаю, меня сейчас убьют и ничего мне из этого не пригодится.
Сначала на его лице был ужас, потом кровь отлила от его лица, он побледнел и даже пошатнулся. Сколько именно он собирался с мыслями, сказать было трудно. Но когда он это наконец-то сделал…
— Этого… никто не знает, — признался он мне. — Пожалуйста…
— Ты слишком плохо обо
Иль Кан смотрит на меня неопределенно, и смущен, и не уверен, для него эти оба явления не свойственны совершенно.
— Похоже… — глухо произносит он, — амулет работает.
— Можно… я спрошу? — Осторожно уточняю, а у иль Кана в глазах вспыхивает злость. — Не про твой долг.
— Тогда спроси без амулета.
— Ты обещаешь ответить честно? — Прошу я.
Иль Кан колеблется, но только миг.
— Обещаю.
Откладываю шармик и делаю глубокий вздох, осторожно заглядываю иль Кану в глаза.
— Я тебе нравлюсь? — Спрашиваю осторожно.
— Да, — твердо и уверенно, конечно же, мне это приятно, с трудом скрываю улыбку.
— Ты ведь не собирался делать меня своей женой по-настоящему, так ведь? — Скорее в шутку, но словно в защиту, спрашиваю я.
Иль Кан напрягается, делает тяжелый вздох, прежде чем отвечает.
— Я действительно об этом не думал, — нехотя признается он, волнение в голосе выдают сорвавшиеся нотки. — Признаю: я отвлекался с тобой. Ты умеешь… развеивать мрачные мысли.
— Значит, я для тебя лишь развлечение, — горько констатирую я и делаю глубокий вздох.
А иль Кан подходит ко мне ближе, берет меня за подбородок и разворачивает к себе.
— Ты была… отвлечением. Но чем больше я говорю о свадьбе, чем больше я думаю о нем… — он кивает на браслет.
— Ты полагаешься на обстоятельства, а не на чувства, — ударяю его по руке и снова отворачиваюсь.
— Но чувства к тебе у меня есть, — с трудом признается иль Кан. — Я…
— …слишком занят, чтобы думать о девушках, — отрезаю я и уже сама смотрю ему в глаза. — Ты должен сделать то, что должен. И я должна выжить. Поэтому… мне понадобится твоя помощь.
Иль Кан колеблется, силится еще что-то сказать, а я беру амулет правды. Он с опаской провожает его взглядом, но я предупреждаю:
— Я должна задать этот вопрос, — объясняю.
Иль Кан снова не уверен, сомневается, но, наверное, догадывается, что раз уж я дала ему возможность отвечать мне без амулета, сейчас я спрошу что-то слишком важное. Это правда. Делаю глубокий вздох.
— Ты предашь меня?
Сердце кольнуло, я закусила губу…
— Никогда, — заверяет иль Кан уверенно, я выдыхаю такое облегчение, что и не передать.
— Ты убьешь меня?
— Никогда.
Нижняя губа задрожала, слезы просты хлынули сплошным потоком, я поддалась на чувства и обняла его. Иль Кан прижал меня к себе и позволил выплакаться. А когда я немного успокоилась, добавил:
— Я эгоистичен и самовлюблен, я хочу тобой обладать, потому что ты красивая, — признался он, я же отстранилась и увидела румянец на его щеках. — То есть… я хотел сказать…