Тени возвращаются
Шрифт:
— И что бы я стал делать с тобой вот этим?
Серегил не смог сдержать дрожи сострадания: Илару отрезали всё, что было возможно. Между его ногами не было ничего, кроме шрамов.
— О, господин! — все еще не желая прекратить игру, он осторожно положил руку на его бедро, чуть ниже пояса: — Вы были бы не первым евнухом, с которым я имел дело.
Илар отстранился, опустил одежду, и на какой-то краткий миг Серегил поймал легкий проблеск страсти в его глазах. Он явно желал его.
— Вот как? — язвительно усмехнулся Илар: — Какую однако интересную жизнь ты вел все эти годы,
Серегил опустился на пятки и открыто встретил взгляд своего мучителя:
— Я дал Вам слово, господин Илар: моя жизнь за его. Пока он жив, я не причиню Вам никакого вреда.
И снова он увидел, как Илар заколебался, что было верным признаком его уязвимости. Но это снова быстро прошло. Илар покачал головой, поправляя свою одежду.
— Не причинишь? Ну что ж, возможно я обдумаю твое столь щедрое предложение, но только не этой ночью.
Он подобрал кнут и пошел к двери.
— Да, и отвечая на твой прошлый вопрос. Господин Ихакобин великодушно согласился помочь мне обосноваться в моём собственном доме, как только его дела увенчаются успехом. Вольноотпущеннику с таким патроном, как у меня, здесь будет житься очень и очень неплохо. Ты будешь моим первым рабом, украшением моего дома. Так что наслаждайся краткими мгновениями, пока ещё можешь видеть своего тали.
Серегил ещё какое-то время оставался стоять на коленях, окутанный удушливым запахом роз. Времени оставалось всё меньше. Он мысленно вознес благодарение Четверке за то, что Илар так много рассказал ему о своих планах. Необходимость играть сломленного послушного раба была для него как кость в горле, но всё, на что он пошёл этим вечером, того стоило. Узнать бы теперь, сколько времени у него в запасе.
Запах масла въелся в руки настолько, что он не смог отмыть его, даже погрузив ладони в бадью с водой. Он преследовал его и ночью, когда он провалился в темный, неотвязный сон.
Дикие белые розы цвели вдоль реки возле лагерной стоянки его отца в то далекое лето. Когда они впервые поцеловались, Илар сорвал для него один цветок. Он тщательно удалил все колючки и заткнул его за ухо Серегила.
— Ты прекрасен.
— Вовсе нет. Ты просто хочешь меня поцеловать ещё раз.
— Ты прекрасен. И я, действительно, этого хочу… — и он поцеловал его снова.
Серегил отдал ему розу, но вместо цветка в руке оказался кинжал, и он вонзил его в прекрасную шею Илара тем же точным ударом, каким убил того хаманца… Но теперь то был молодой хаманец, и он лежал у его ног. Лунный свет окрасил кровь на коже мертвеца и одежде в черный цвет, а его волосы были похожи на снежный ореол.
Илар тоже был здесь, он скрывался в тени, рыдая, и кровь стекала по его обнажённым бедрам… Нет, это был Алек. Они кастрировали Алека! И что-то бледное и страшное возилось в траве, чуть ниже кустов, шелестя мертвой листвою…
Серегил подскочил и уселся, в кромешной тьме, схватившись за щеки. Он плакал. Но о ком?..
И он снова услыхал этот жуткий шелест листьев, ужасно испугавший его, и лишь потом
Он подошел к двери и прижался к ней ухом, прошептав:
— Кто там?
Он догадывался, конечно, но вынужден был соблюдать осторожность, чтобы не выдать своего возможного союзника, окажись там Илар, затеявший злые козни.
— Это я, Рания.
Она говорила так тихо, что он едва мог её слышать.
— Что Вам надо?
— Вы и правда найтраннер, как говорят?
— Вы разбудили меня лишь затем, чтобы выяснить это?
— Знает ли скиталец, как убежать из этого дома?
Серегил выжидал, не отвечая.
— Вы можете выйти отсюда? — торопливо прошептала она.
— Как видите, я не могу даже выйти из этой комнаты.
— А если бы могли?
— Быть может. Но тем, кто бежит, лишаются ног. Так сказала мне Зориель.
— Только те, кого удается поймать.
— Что Вы хотите? Чтобы я помог Вам бежать?
— Тссс! — повисла небольшая пауза. — Да! До сих пор у меня не было надежды, но я услышала, как Кенир говорил о Вас с кем-то, хвастая, что ему удалось поставить на колени такого умного человека, как Вы.
— Он так говорил? Сегодня?
— Да. Но ведь Вы на самом деле ненавидите Кенира, не так ли? Быть может, даже столь же сильно, как я?
— О, полагаю, у меня к тому даже больше причин, чем у вас, миледи. Вам известно, как скоро он покинет этот дом?
— Нет, неизвестно. Быть может, через несколько недель. Для него уже готовят дом.
— Вы не видели здесь светловолосого полуфейе? Где-нибудь в мастерской?
— Да, он там. За ним очень бдительно следят.
Она сделала паузу, затем быстро зашептала, ещё понизив голос:
— Кто-то идет! Подумайте над моими словами.
Серегилу не всё удалось расслышать, потому что её шепот заглушили громкие шаги, но когда грохот нескольких пар ног утих и ничего не случилось, он понял, что ей удалось благополучно исчезнуть.
Он вернулся в кровать, чувствуя, как сильно колотится сердце. Было слишком рано питать какие-то надежды, но как бы ни было, то, на что он рассчитывал, начало, наконец, сбываться. Он громко прошептал слова молитвы, прикрыв губы ладонью: — Марос Аура Элустри чиптир! Держись, тали. Скоро я буду рядом!
Глава 29. Общность целей
ОДНАЖДЫ УТРОМ в дверях у Теро появился Коратан, явившись безо всякого предупреждения как раз в тот момент, когда волшебник садился завтракать. Тот встал, намереваясь пригласить принца разделить его скромную трапезу, но выражение лица Коратана убило всякое желание шутить.
— Вы ко мне с новостями?
— Да, и с плохими. Кирнари Гедре, наконец, прислал весточку. Похоже на то, что наши друзья и их сопровождение нарвались на засаду менее чем через два дня по выходу из Гедре. Эскорт перебили. Серегил и Алек исчезли.
— Когда это обнаружилось?
— Совсем недавно. Тела были спрятаны, и никто в Боктерсе не бросился их искать, пока один торговец совершенно случайно на них не наткнулся. Вместе с телами были найдены зенгатские стрелы.
— Ясно. Что говорит Королева?