Тени за холмами

Крейн Антонина

У Полыни весьма суровая репутация, знаете.

— Тинави! — патетически воззвали из-за стены.

Я со вздохом вползла в проём. Я-то планировала помпезно обставить свой архитектурный бенефис, а теперь…

— Полынь, вот за каким прахом ты припёрся в Ведомство так рано? Весь сюрприз испортил! — ворчала я, выбираясь из дыры. И обескураженно продолжила: — А, так ты и не уходил.

Куратор сидел, нахохлившись и натянув одеяло, на раскладушке в углу. Судя по всклокоченным волосам и отпечатку подушки на щеке, спал он тут.

Полынь поджал губы в куриную гузку.

Глаза его были опухши, но строги.

— Зачем ты учинила бардак в моём кабинете? — куратор скорбной дланью указал на пыльную крошку под моими ногами.

В ответ на это моя длань, не менее скорбная, поочередно обвела высокие стопки старых газет на полу; горы неразобранных улик; остатки сэндвича на столе; два стеллажа, стоящих странным полубоком, и другие свидетельства того, что беспорядок тут был и раньше. Впрочем, родной такой беспорядок. Уютно-домашняя детективная помойка, которая однажды непременно доберется до потолка — и все в Ведомстве уже делают ставки, когда же это случится.

Полынь насупился:

— Это, вообще-то, не бардак. Это порядок, просто высокоорганизованный. И вдобавок — лакмусовая бумажка для отношений. У всех вещей есть места, и если человек, зашедший в гости, теряется, не может найти что-то интуитивно — значит, вряд ли нам по пути, — небрежно объяснил он.

— Предположим! А почему ты тут ночевал?

— Потому что вечер в родном поместье не задался, — процедил куратор.

Внемлющий сбросил ступни на пол, поднялся, с хрустом потянулся и босиком пошлёпал к подоконнику, позвякивая десятками амулетов, которые не потрудился снять на ночь. Под моим завистливым взглядом куратор распахнул окно — здесь не было долбанной вишни!

В кабинете повеяло чуть загадочным, чуть грустным предрассветным ветерком. Донесся запах речных водорослей; сахара и масла из печей пекарен; свежескошенных дворцовых газонов.

Я разгребла своё любимое замшевое кресло от бумаг и устроилась в нем, подрядив вместо пуфа для ног сундук из списка нераскрытых дел. Я зевнула:

— И что случилось в поместье? Воспитанники тетушки Монеты чудят? Синтезировали ядовитый свет из травы осомы? Вызвали смертельный шувгей вместо ветерка-уборщика?

Мои догадки могли оказаться правдой. Ибо Дом Внемлющих — это собрание безумных экспериментаторов и двигателей прогресса. Особенно пугали две тетушки Полыни. Первая из них, с чеканным именем Монета, прямо в поместье устроила пансионат для одаренных магов. Из-за этого Внемлющие живут как на гномьей бомбе, ежеминутно рискуя вляпаться в чужое колдовство с непредсказуемым итогом.

Вторая тетушка — Тишь — и вовсе бывшая глава департамента Ходящих. Осужденная за бунт изменница, она два года сидела в тюрьме. Тем летом её выпустили в рамках исполнения генеральского желания Полыни. Но сразу отправили в ссылку. Что, безусловно, плюс. Женщина, устроившая кровавую баню в столице — это очень страшно.

Полынь прищелкнул пальцами, и в руке его оказалась маленькая чашечка кофе. Иллюзорная, но ароматная.

Куратор глотнул маслянистое варево:

— Нет, вчера проблема была не в магах. Когда я пришёл в поместье, на парадной

лестнице сидели мои дражайшие братья и сестра. Они устроили коктейль — верные подданные Его Величества собрались отметить принцев юбилей… Цветы гибискуса в запотевших бокалах, оттопыренные мизинцы. Пройти мимо не удалось, пришлось поддержать беседу. Из-за Душицы она лежала в пространстве сплетен. Когда я предложил не пачкать вечер чужим грязным бельем, разговор перешел на меня. Через несколько минут у родственников получилась прекрасная ретроспектива моей жизни. Я не мог конкурировать с созданным ими образом. Их Полынь больше подходил к атмосфере светского коктейля. Свет обожает плоскость. Я откланялся и решил, что лучше переночевать здесь. Старая добрая раскладушка. Вернейшая подруга.

Я только головой покачала.

Потом я скрестила ноги в щиколотках — да, сундук определенно хорош на роли банкетки! и, почесав нос, сказала:

— Вообще, в таких ситуациях ты можешь приходить ко мне.

— Я и пришёл, — Полынь одним глотком осушил иллюзорную чашку. Чашка исчезла. — Часа в два. Заперто было.

— О? — сказала я, смешавшись. — Не подумай, это не потому, что я задержалась у принца, просто…

Полынь жестом остановил меня и отвернулся к окну. Я тоже навострила уши. На улице раздался классический шорох несущейся на всех парах ташени. Мгновение спустя бумажная птичка влетела в кабинет, изящно обогнув апельсиновое деревце на подоконнике.

Ташени была крупная, из плотной кремовой бумаги, с гербами дворца на крыльях (коронованное древо инграсиль). Да еще и говорящая — по всем параметрам первый класс на рынке летучих писем.

— Господину Полыни из Дома Внемлющих — от Ее Величества Аутурни из Дома Ищущих…

Полынь сцапал птичку, подпрыгнул к столу, распахнул ящик, швырнул ташени туда и с силой захлопнул дверцу. Ташени продолжала что-то вещать, но тяжёлая дубовая мебель не давала звукам сложиться во фразу.

Я ехидно вздернула бровь:

— Полынь! Как грубо!

Куратор яростно замотал головой:

— Наоборот. Если я выслушаю птицу, воспитанность не позволит мне оставить сообщение без ответа. Королева решит, что у меня полно свободного времени и завяжет беседу. Мне придётся либо прервать её, проявив тем самым непочтение, либо выдавливать из себя за письмом письмо, пока терпение не лопнет. Лучше сразу сказать «нет».

— Вернее, не сказать, — я снова покосилась на бубнящий ящик.

Бубнил он с какими-то игривыми нотками. Полынь болезненно поморщился — тоже уловил эти интонации, вымораживающие его до глубины души.

— Короче, ты строжишь королеву, — вздохнула я, — Воспитываешь.

— Не дай небо, — куратор отшатнулся. — Но это единственная безопасная тактика. Ответить на благорасположение Её Величества я не могу. Сказать: «У меня дела» — чревато. Приходится изображать, что я не получил ташени. Что с учетом пяти утра вполне вероятно. По идее я должен спать, а птица — грустно биться в окно. Не правда ли, так это происходит у нормальных людей спозаранку? — Полынь обвинительно сощурился.

Я беззаботно засвистела, глядя вбок.