Тени заезжего балагана
Шрифт:
– В-вышло неб-большое недор-разумение, – продолжал клацать зубами Тэцудзи, пока Оонамадзу медленно кружил в глубине. – Я уп-пал с л-лодки и ч-чуть не ут-тонул… У м-меня и в м-мыслях н-не было…
Из воды показался кончик лоснящегося чёрного хвоста Оонамадзу. Крупные капли блестели на его чешуе, словно звёздная россыпь на небе в безлунную ночь.
– Ты храбрая обезьяна, хоть и безрассудная, – снова заговорил сом. – Поэтому я не стану убивать тебя.
– И н-на том с-спасибо, – ответил Тэцудзи. А что ещё он мог сказать в подобных обстоятельствах?
–
От раскатистого гула, последовавшего за этими словами, Тэцудзи почуял, как вздыбилась шерсть у него на загривке. Принц не сразу понял, что это был смех Оонамадзу.
– Держись за мой хвост, я помогу тебе добраться до берега, – велел сом.
Принц сделал, как было велено, и чёрный кончик хвоста быстро тронулся с места, рассекая воды озера.
– Почему вы смеялись над моими словами? – от быстрого движения в воде Тэцудзи начал отогреваться, и потому снова мог говорить, не выбивая дробь зубами.
– Тебе известно, почему я запретил людям пить воду из моего озера? – вопросом на вопрос ответил Оонамадзу.
Не дождавшись ответа от принца, сом продолжил:
– Эти воды наделены огромной силой. Тот, кто выпьет хоть каплю, лишится покоя: он перестанет видеть сны и разучится размышлять. Те же, кто зачерпнёт и выпьет целую горсть, могут сойти с ума. Лишь для тех, на кого наложены чары, воды озера Бива окажутся полезными: они разрушат колдовство и человек освободится.
За разговорами дорога пролетела быстро. Не успел Тэцудзи толком обдумать слова Оонамадзу, как сом легонько взмахнул хвостом, и поднятая им волна вынесла принца прямо на берег.
– Почему же наложенные на меня чары не развеялись? – воскликнул принц. – Неужели воды озера потеряли свою волшебную силу?
Оонамадзу снова засмеялся.
– ЭТого никогда не случится.
Чёрный силуэт сома начал постепенно отдаляться от берега, и чем дальше он уплывал, тем тише становился его голос.
– если ты ещё хоть раз попадёшь в моё озеро, обезьяна, то я УТОПлю тебя и всех, кто будет рядом. Запомни мои слова…
Голос Оонамадзу затих вдалеке, и вскоре принц снова остался один.
– Ну вот, – Тэцудзи озадаченно почесал макушку. – Не успел я сойти с корабля, как нажил себе ещё одного врага… Как бы то ни было, спасибо, что спас меня!
На это Оонамадзу уже ничего не ответил, и принц не был уверен, что он вообще его услышал.
***
Пока солнце не скрылось за склонами гор, Тэцудзи постарался как следует прогреться и обсохнуть – не хватало ещё простыть после непредвиденного купания в озере! Принц не знал, насколько прохладными могут оказаться ночи в предгорьях, и обольщаться на этот счёт не хотел. Справиться с ещё одним разочарованием он уже вряд ли сможет.
Возвращаться в Хикоси не было смысла: на обратную дорогу, как и на поиски нового корабля, плывущего в Ганрю, могло понадобиться много времени, а вот его-то как раз у принца не было вовсе. Каждый день, проведённый в теле макаки, вытеснял из сердца Тэцудзи надежду
Утолив голод незрелыми яблоками и горсткой орехов, которые ему удалось раздобыть неподалёку от того места, где его оставил Оонамадзу, принц отправился на юго-восток – благо, что его наставник в своё время хорошенько потрудился над тем, чтобы будущий правитель империи научился определять стороны света.
Он двигался вдоль берега, стараясь не терять из виду положение солнца. Рана от клинка соломенной шляпы снова начала гореть: принцу пришлось сделать длительный привал, чтобы промыть рану и неуклюже приладить повязку обратно – сделать это одной лапой оказалось трудной задачей.
Потом он снова пустился в путь, и уже до самых сумерек старался нигде не задерживаться. Тэцудзи не рассчитывал, что ему придётся идти до Ганрю пешком, но деваться было некуда. Он должен во что бы то ни стало добраться до горы Такамине и найти Ямамбу.
Пока окончательно не стемнело, принц как следует напился воды из небольшого ключа, который впадал в озеро, и обустроился на широкой и крепкой ветке сосны. Он не знал, какие звери водились в этих лесах, поэтому стоило обезопасить себя от любых незваных гостей.
Лежать на твёрдой ветке поначалу было неудобно, но принц был так измучен тяготами, которые принёс с собой минувший день, что вскоре погрузился в сон.
Ему снилось, что они с матерью и братом снова приехали в Хокуген. Северная провинция империи всегда радушно встречала их: в честь императрицы, которая была родом из этих краёв, и её сыновей устраивали грандиозный праздник.
Тэцудзи никогда не имел ничего против шумных сборищ: ему нравилось быть в центре внимания. Но в этот раз ему почему-то хотелось побыть одному – шум празднества раздражал его. И потому, улучив минутку, принц выкрал из прихожей свои сандалии и отправился гулять по саду.
Его не волновало, что скоро его хватятся и будут искать, и что мать опять схватится за сердце и начнёт пенять ему, что он совсем её не любит и не бережёт. Тэцудзи вообще ни о чём не думал: он просто шагал по дикому саду и с наслаждением вдыхал густой воздух, какой бывает только после дождя.
Чужой взгляд на себе он почувствовал сразу. Кто-то наблюдал за ним из полумрака густо заросшего сада. Приглядевшись получше, принц увидел, как легонько затрепетали ветки жасмина: словно тот, кто следил за ним, только что ускользнул прочь.
Тэцудзи пошёл в ту сторону, и вскоре вышел на небольшую прогалинку, поросшую деревьями гинкго.
На каждой ветви рядком сидели горные макаки и не отрываясь смотрели на него. Принц никогда не видел столько зверей в одном месте. Да и вели они себя странно: обычно шумные и подвижные, на этот раз макаки сидели тихо, словно высеченные из камня изваяния. Только по тому, как они то и дело склоняли головы вбок, можно было понять, что звери эти были живыми существами.