Тени заезжего балагана
Шрифт:
– Такое иногда случается, когда молодой колдун опасается собственной силы, – продолжал объяснять Дзиэн. – Особенно когда рядом нет наставника, который сумел бы помочь ему осознать сущность силы и помочь наладить с ней своего рода контакт. Даже не зная толком, кто он есть, молодой колдун ощущает потоки силы, но не может дать им названия, и потому, движимый страхом, закрывается от ки – прячет силу как можно глубже, чтобы ей было труднее проявиться. Но в нашем с тобой случае дело заключается в другом. Кто-то почти полностью перекрыл
– Она меня чуть не убила, – договорила за него Уми. От слов каннуси у неё внутри что-то оборвалось. Неужели ей никогда больше не доведётся увидеть то прекрасное синее свечение, которое несло с собой колдовство? Неужто вода больше никогда не отзовётся на её зов?
Похоже, все эти мысли отразились на её лице, потому как Дзиэн добавил:
– Лишь в очень редких случаях сила может обернуться против самого колдуна и серьёзно навредить ему. То, что произошло с тобой, было скорее предупреждением.
– Но кто мог сделать это? И зачем?
– Этого я не знаю, – покачал головой каннуси. – И ни я, ни Ямада не сможем помочь тебе: снять печать может только тот колдун, что наложил её. Эх, а я-то надеялся, что сегодня нам удастся пробудить твою силу – она бы очень помогла тебе в борьбе с проклятием. Что ж, придётся искать другой путь…
Дзиэн продолжал что-то говорить, но Уми не могла сосредоточиться на его словах. Кто-то знал о том, что в ней может пробудиться сила, и запечатал её. Но кто?
Неприятная догадка озарила Уми, и она поморщилась. Ей даже думать не хотелось о том, что кто-то из её ближайшего окружения мог замыслить против неё дурное.
Но она всё же не смогла удержаться от вопроса:
– Скажите, каннуси, может ли это быть делом рук ёкай?
– Вы подозреваете какого-то конкретного духа? – тут же встрепенулся Ямада.
– Сначала я хочу понять, возможно ли такое в принципе, – стояла на своём Уми, не отрывая пристального взгляда от старика.
После некоторых раздумий, Дзиэн заговорил, словно взвешивал каждое слово:
– Думаю, что сильному ёкай вполне по силам перекрыть поток силы. Особенно у колдуна, чья ки ещё не успела толком проявить себя.
– Тогда у нас появился первый подозреваемый, – невесело усмехнулась Уми.
Ёкай, который всегда был рядом, сколько Уми себя помнила. Сильный дух, способный охранять не только целую усадьбу, но и его обитателей.
Если за всем этим действительно стояла О-Кин, то желала ли она навредить Уми, или же наоборот хотела защитить её? Но от чего?
***
Дальнейший разговор не клеился: и даже появление Сатору с чаем и закусками не спасло ситуацию. Уми задумчиво жевала, почти не чувствуя вкуса пищи: даже жареные данго, которые она так любила, на сей раз не вызывали в ней никаких чувств. Слишком много всего навалилось на неё с самого утра: столкновение с водными сущностями, напугавшими её до полусмерти, известие о смерти
А новость о том, что в ней все эти годы дремала запечатанная кем-то колдовская сила, и вовсе не способствовала обретению расшатанного душевного равновесия.
Ямада и Дзиэн тактично помалкивали, попивая чай. Должно быть, им обоим тоже было о чём поразмыслить, но пока Уми была только рада тому, что можно было и не пытаться поддерживать застольную беседу.
А когда к ним снова заглянула бабушка Абэ, чтобы узнать, как разместился её новый гость, Уми решила воспользоваться любым благовидным предлогом и ускользнуть вместе с ней, чтобы отвлечься хоть немного от всего произошедшего в стенах этой комнаты.
Но каннуси первым попрощался с Уми – то ли почувствовал её настроение, то ли старику и впрямь хотелось побыть одному. Как бы то ни было, Уми подобный исход оказался только на руку.
Распрощавшись с каннуси, женщины вышли в коридор. Однако Ямада не спешил следом: похоже, он хотел поговорить о чём-то с каннуси без свидетелей. Или же он просто хотел в тишине и спокойствии насладиться чаем.
Решив не дожидаться монаха, Уми и бабушка Абэ потихоньку двинулись в сторону лестницы.
– Не берите денег с почтеннейшего каннуси, – начала Уми, когда они отошли от комнаты на достаточное расстояние, чтобы её слова точно не достигли ушей Ямады и Дзиэна. – Все расходы по его содержанию я хотела бы взять на себя.
За время работы в игорном доме Уми удалось накопить довольно приличную сумму. Что-то она тратила на бытовые мелочи, ради которых не хотелось беспокоить отца: ни к чему Итиро Хаяси было знать, что его дочери потребовался новый пояс или шпилька.
И теперь часть накоплений можно было потратить на благое дело, не прибегая к помощи отца. Видит Дракон, перед Обоном у главы клана Аосаки и без того было много дел!
– Да ну что ты, – отмахнулась от неё старушка. – Я бы и так не стала брать с него ни сэна. Бедный каннуси, только милостью Владыки он остался жив! Как подумаю, что могло бы с ним случиться, останься он в святилище, и у меня аж сердце замирает от ужаса!
Они спустились в харчевню, и бабушка Абэ поморщилась, когда по улице, прямо в опасной близости от входа и статуи пузатого тануки пронеслись трое полицейских.
– Никакого от них толку, – вздохнула старушка и уселась за ближайший столик. – Всё стрекочут, словно кузнечики, и бегают-бегают, будто ужаленные… Но ты мне вот что скажи, отец-то твой что собирается делать с этим поджигателем, будь он неладен?
– Не знаю, но вряд ли ему сейчас будет дело до святилищ, – вздохнула Уми. Как она ни пыталась отогнать от себя мысль о смерти дядюшки, та всё равно настигала её так же неумолимо, как гроза посреди широкого поля мисканта, от которой негде было спрятаться...