Тени
Шрифт:
Только одно останавливало воспитательницу – страх за Шанаю. Допрос, который провел Залин, показывал, что принцессу в чем-то подозревают. Если не все, то сам мужчина точно. В чем-то очень страшном и отвратительном. И если она хочет защитить свою маленькую воспитанницу, то обязана пройти через это испытание. Причем пройти не просто так, но с честью и достоинством.
Шаг, еще один. Подошвы резало, будто Нинель шла по битому стеклу. Она даже посмотрела вниз, словно ожидая увидеть кровавые отпечатки на каменных плитах. И вздрогнула, действительно разглядев крохотные красно-бурые капельки. Чем ближе женщина подходила к столпившимся людям, тем крупнее они становились, пока не слились в одно отвратительное липкое пятно.
– Что
Ноги стали неподъемными. Нинель остановилась, понимая, что больше не может сделать и шага. Но этого и не требовалось. Люди – в основном товарищи Залина – медленно расступились, давая женщине возможность посмотреть на то, что она не желала видеть. Однако глаза уже намертво приковались к жуткому зрелищу.
В первые секунды Нинель не поняла, что находится перед ней. Даже успела порадоваться, что предчувствие обмануло, а Залин решил жестоко подшутить над старухой, приведя ее к обычной куче тряпья, густо заляпанной бурой грязью. Но внезапно эта куча пошевелилась, раздался чуть слышный стон, и воспитательница поняла, что перед ней находится человек. Впрочем, полноте, человек ли? Больше всего это напоминало жестоко изломанную куклу, брошенную нетерпеливым, капризным ребенком на пол.
Глаза помимо воли подмечали все больше и больше деталей, которые отказывались складываться в единую картину. Вот виднеются тонкие безжизненные пальцы, торчащие в разные стороны под каким-то немыслимым углом. А вот к полу прилип целый клок окровавленных седых волос, измазанных с одной стороны чем-то белесым. А вот…
«Не смотри!» – пугливо шепнул внутренний голос, но Нинель уже не могла. Она подняла взгляд чуть выше, туда, где ткань расходилась, открывая лицо жертвы, точнее то, что от него осталось.
Более всего это напоминало маску, которые так любят мастерить на день поминовения покойных, когда по преданиям грань между землями живых и мертвых становится особенно тонкой и почти незаметной. Говорят, именно в этот праздник через порог миров устремляются несметные полчища детей Галаша, готовых убивать и издеваться над обычными людьми. Самый верный способ избежать их внимания – притвориться таким же чудовищем. Поэтому и дети, и взрослые прячут свои лица под столь жуткими творениями. Чем страшнее намалюешь – тем вернее спасешься от демонов. Создатель такой маски, без сомнения, мог ничего не опасаться в подобный день.
Но вдруг Нинель с приглушенным восклицанием отпрянула, когда заметила, как между опухших вывернутых наружу губ вывалился язык и тут же спрятался обратно.
– Пресветлая богиня! – прошептала Нинель, открещиваясь от сглаза. – Это… это живое?
– Да, – подтвердил Залин, все это время искоса наблюдавший за ее реакцией. – Хотя верится с трудом.
– Но почему вы не перенесли его из подвала? – пролепетала воспитательница. – Почему не пригласили целителя?
– Почему, пригласили. – Мужчина чуть пожал плечами и кивком указал на темноволосую стройную женщину, чьи кисти покрывала зеленая татуировка – благословение Террии. Один из товарищей Залина осторожно поддерживал несчастную, иначе, вероятней всего, она уже давно упала бы в обморок. Лицо целительницы заливала смертельная белизна, обильный пот струился по ее лбу. Женщина смотрела прямо перед собой, видимо, опасаясь даже случайно еще раз взглянуть на то, что лежало подле ее ног.
– И? – непонимающе протянула Нинель. – Почему вы продолжаете мучить этого бедного израненного мужчину? Почему не облегчите его страдания?
– Мужчину? – переспросил с какой-то странной
Воспитательница нахмурилась, не понимая, о чем он говорит. Вот этот жалкий окровавленный кусок сырого мяса – женщина?!
– Я не понимаю, почему она еще жива, – неожиданно подала голос целительница. Гулко сглотнула слюну, бросила молниеносный взгляд на пол и опять уставилась перед собой. – Это невероятно, немыслимо! У нее в теле не осталось, по-моему, ни одной целой кости. Практически все органы превратились в фарш. Но ее сердце еще бьется. Как такое возможно? Мне даже не удается снять боль. Никакие заклинания не действуют, будто кто-то не позволяет колдовать. Это… Это дело рук Галаша. Так, и только так. Но как он посмел столь дерзко колдовать в монастыре Пресветлой богини?
Целительница с тяжким вздохом отвернулась. Оперлась на руку ближайшего воина и отошла к стене, где запрокинула голову вверх, безуспешно пытаясь остановить слезы.
– Вот вам и ответ, почему мы оставили несчастную в подвале. – Залин потер лоб. – Я не представляю, как перенести матушку Серафию, не убив ее этим.
– Что?! – Нинель задохнулась от волнения. Схватилась рукой за грудь, пытаясь успокоить зашедшееся от боли сердце. – Это… это Серафия? Но как? Почему?
– Откуда я знаю, – оборвал ее Залин, досадливо поморщившись. – Настоятельницу нашла одна из послушниц, которая должна была убраться в подвале. Понятное дело, упала в обморок, после чего… хм-м… прочистила желудок и опять рухнула без сознания. Очнулась, кое-как выползла наверх. Слава Пресветлым богам, девица оказалась достаточно разумной, несмотря на слабые нервы. Хотя… Полагаю, тут любому, даже моим парням, было бы весьма непросто совладать с собой. Так или иначе, но послушнице хватило ума не поднимать вой и крик на весь монастырь. Она разбудила помощницу Серафии, та отправила за нами, а мы разыскали целительницу Таилию. Правда, не очень-то она нам помогла.
В последней фразе Залина скользнула горькая ирония. Он присел на корточки и легонько коснулся Серафии. Та мучительно замычала, но не смогла открыть заплывших глаз. Впрочем, Нинель не была уверена, что они у нее еще остались.
– Кто это мог сотворить? – прошептала воспитательница. Сделала шаг назад, пошатнулась и наверняка упала бы, если бы ей на подмогу не пришел ближайший мужчина.
– Не знаю, – задумчиво протянул Залин. – Я даже не могу представить, чтобы человек был способен на такое. Но кто еще? Не сама же она так себя изувечила.
– Возможно, дикий зверь? – робко проговорила Нинель, но тут же осеклась, осознав, насколько глупо прозвучало ее предположение.
– Дикий зверь не появляется из ниоткуда и не пропадает после нападения. – Залин негромко хмыкнул и кивнул куда-то в сторону. – А еще он не оставляет подобных следов.
Нинель невольно посмотрела туда, куда указывал мужчина. Удивленно вздернула брови, увидев грубо нацарапанный знак богини Смерти – разорванный молнией круг.
– И еще один символ на другой стене. – Залин встал и подошел к ней. Задумчиво провел пальцами по глубоким царапинам. – Странно. Я бы сказал, что это сделано когтями. Или…
Тут он запнулся, нагнулся ближе, почти уткнувшись носом в знак, и что-то подцепил. Нинель прищурилась, пытаясь понять, что это. Мужчина сжимал в пальцах какую-то тонкую бесцветную пластинку.
– Ноготь, – чуть изменившимся голосом заключил Залин. Перевел взгляд на Серафию, которая вновь начала что-то слабо мычать, дергаясь на полу.
– Вы думаете, это она сделала? – ахнула Нинель. – Но это же невозможно!
– Здесь произошло слишком много невозможного, чтобы отрицать какую-либо вероятность, – отрезал Залин. – Могу поклясться, что у нее на руках не осталось ни одного ногтя. Но зачем она это сделала? Что хотела показать?