Тени
Шрифт:
А потом пришел нынешний Праймейл и еще сильнее ослабил роли.
Селена посмотрела сквозь арку — вход на кладбище: мраморные статуи ее сестер нависали над ней, даже находясь на расстоянии и по другую сторону зеленеющей ограды.
Несмотря на все добро, что принесла с собой программа размножения, она привела к одному вероломному результату, тюрьме, из которой Праймейл-новатор не мог вытащить Селену и ее сестер.
Глубоко в клетках Избранных дремал смертоносный недостаток, дефект, возникший как раз из узких рамок генофонда,
Жертва ради стремления к силе. Доказательство того, что Мать-Природа может и превосходит Прародительницу Расы.
Стоявшие впереди статуи вселяли в нее ужас. Изящные фигуры за оградой были сделаны не из чистого камня… в том плане, что их не вырезали из каменных глыб. Они — застывшие тела тех, кто страдал от той же болезни, что и она.
Это мертвые тела ее сестер, что прошли той же тропой, по которой сейчас ступала она, они застыли в выбранных ими позах и были покрыты тончайшим слоем гипса, который в купе со странными свойствами атмосферы Святилища консервировал их на вечность.
Дрожание снова волной накрыло ее…
… и снова ощущения длились недолго.
Но в этот раз, с отступлением, она не вернулась к нормальному состоянию.
И словно вид замерших навечно в последней позе послужил неким вдохновением для тревожившего ее недуга, застыли крупные суставы нижней части ее тела, потом спина, локти, шея и запястья. Она была зафиксирована в одном положении, обездвиженная, но в полном сознании, сердце продолжало биться, зрение не пропало, запаниковавший разум осознавал все с невероятной четкостью.
Она с криком попыталась встряхнуть себя от этого состояния, поднять ноги, заставить двигаться ступни, руки, что угодно.
Левая сторона слегка поддалась, отчего она потеряла равновесие. Накренившись и перевернувшись, Селена лицом рухнула наземь, тонкая трава забилась в ее нос, рот, глаза.
Понимая, что ей грозит удушье, она собрала остатки сил, чтобы повернуть голову на бок, прочищая дыхательные пути.
И это стало последним движением, которое она сделала.
В своем положении она напоминала опрокинутую камеру, вид Святилища под странным углом словно отображался на экране: огромные, как деревья, стебли травы в непосредственной близи, храм Зеркальных Вод виднелся вдалеке, только его крыша.
— На помощь… — кричала она. — Помогите…
Напрягая свои мышцы, она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела здесь своих сестер. Это было…
Слишком много ночей назад. И даже тогда никто не заходил вглубь территории, периферийную часть кладбища редко посещали, только для священных поминальных ритуалов… время которым придет лишь через несколько месяцев.
— Помогите!
С колоссальным усилием она сражалась со своим телом. Но добилась лишь содроганий руки да волочения пальцев по газону.
И все.
Глаза наполнились слезами, сердце гулко забилось в груди, и в голове мелькнуло глупое сожаление
Из глубины эмоций, выходя на передовую мыслей, всплыло лицо Трэза — его черные миндалевидные глаза, коротко-стриженные черные волосы, темная кожа.
Ей следовало раньше попрощаться с ним.
— Трэз… — простонала она в траву.
Сознание покинуло ее, как закрывается дверь — тихо, но плотно, обрубая весь окружающий мир…
… и она не узнала, что маленькая безмолвная фигура приблизилась к ней со спины, паря над травой в черной мантии, из-под которой лился ослепительно-яркий свет.
Глава 6
«Ресторан Сальваторе», за пределами Маленькой Италии, Колдвелл
Выругавшись, айЭм положил трубку, обрывая звонок, и оперся руками на столешницу перед собой. Когда прошла секундная аритмия, он натянул черное шерстяное пальто с сороковым в левом потайном кармане и восьмидюймовым охотничьим ножом, вшитым в подкладку справа.
Ему может понадобиться оружие.
— Шеф? Вы в порядке?
Он посмотрел в другой конец промышленной кухни, на Антонио диСенза, его главного шеф-повара.
— Прости. Да. Мне нужно идти… и я уже начал mise en place. — Он взял телефон. — Можешь закончить завтра.
Антонио снял колпак и прислонился бедром к огромной плите на двенадцать конфорок. Все оборудование, которое использовали для приготовления ужина, уже почистили, пар, оставшийся от посудомоечных машин, превращал кухню сорок на двадцать футов в джунгли Амазонии.
Слишком тихо, подумал айЭм. И ярко освещенное место пахло отбеливателем вместо базилика.
— Спасибо, шеф. Хочешь, чтобы я потушил томаты перед уходом?
— Уже поздно. Езжай домой. Ты хорошо потрудился сегодня.
Антонио вытер лицо бело-синем кухонным полотенцем.
— Спасибо, шеф.
— Закроешь все за меня?
— Как будет угодно.
С кивком, айЭм вышел из кухни и пересек укрытый плиткой коридор для поставок до черного выхода. Снаружи, слоняясь вокруг своих машин, курили официанты, они уже сняли свои смокинги, ослабили красные бабочки, которые сейчас повисли вокруг расстегнутых воротников.
— Шеф, — сказал один из них, выпрямляясь.
Другой тут же встряхнулся.
— Шеф.
Технически, в «Сале» он был скорее боссом, чем шеф-поваром, но он много готовил и придумал большую часть рецептов, и персонал уважал его за это. Но так было не всегда. Когда он впервые взял на себя руководство заведением, его приняли далеко не с распростертыми объятиями. Все, от официантов, поваров и до посыльных решили, что он был афро-американцем, а сильная гордость и глубокие традиции итальянских управляющих, кухни и культуры в целом работали против тех, в ком не текла сицилийская кровь.