Тентаклеведение. Девять ударов
Шрифт:
—И где же твой муж?
—Так вот же он напротив…
—А-а-а. А я подумал, что это – Аннушкин хахаль, вон как она с ним воркует! – в это время Аня действительно, спасая измученного Сашу от недовольной толстушки-хохотушки, склонившись, что-то неслышно рассказывала ему на ухо.
—Годную он тёлочку отхватил, в натуре, Мишаня?
—Да, красивая…
—Хрена себе, только красивая?! Смотри, какие глазища! Во!!! А ноги-то, ноги! От ушей, Мишаня! – он показывал своими длинными руками, какие именно у Алисы глаза и ноги.
—Ну хватит, ребята! Какие ноги? Они у меня вообще-то под столом!
—А мы ещё раньше заметили, правда, Мишаня?
—М-м-м.
—А
—Ну хватит, засмущали меня совсем!
—Так ты ж этого и хочешь! И нечего: попка что надо – ореховая!
—Что я хочу, смущаться?
—Нет, чтоб твою попку хвалили!
—Откуда вы чего знаете? Про мою попку…
—Да у Мишани глаз намётанный: ты, как вошла, он сразу выдал: «О, Петруха, – Петруха – это я, кстати, – зырь, какая попка роскошная!»
—Вы действительно так выразились?! – удивилась Лиска, и мысленно Саша был в полной мере с ней согласен: ему тоже показалось это очень странным, но он своими ушами только что слышал последнее слово из уст похожего на питекантропа «Петрухи»…
—Ну это, м-м-м…
—Сказал-сказал, не сомневайся! А я что, я согласен: в такой зад я бы вдул – это точно!
—Что-о-о???
—Ланн, не обижайся. Это я так, любя. А чего лифчик не носишь?
—Неудобно – вот и не ношу, а вам-то что?
—Неудобно на сухую дуплетом… Это круто: значит, походу, ты – честная.
—Почему это?
—Ну многие бабы подсовывают там себе, увеличивают… А ты, такая: вон смотрите, соски у меня какие!!!
—Что, видно разве?!
—А ты, типа, не в курсах! Сама, небось, спецом самое тонкое платье подбирала!
—…
—Кароч, Алиса, мы с Мишаней всё, что ты нам приготовила, заценили!
—С чего это вам сразу?!
—Ну а кому ж ещё?!
—Может, я для мужа стараюсь?!
—Ага, давай-давай, гони дальше! Особенно помаду ты для него подбирала, да!
—А что, нормальный цвет…
—Не придуривайся! С пола подбирала!!
В самом деле, ещё в коридоре, Алиса нечаянно уронила помаду и, спиной к комнате, на прямых ногах и на двенадцатисантиметровых каблуках, не сгибая ног, наклонилась за ней. Да, тогда в голове у неё метнулась мысль, что может кто-то смотреть, и надо бы нагнуться поизящней, но она ж тогда не знала, что смотреть могут эти! Тем не менее, несмотря на граничащую с хамством грубость этих мужланов, ей всё-таки были приятны их лесть и похвалы. В их совместной жизни Саша всегда бывал до чрезвычайности скуп на комплименты, и их приходилось буквально клещами вырывать у него изо рта. Когда на празднике Макс отпустил комплимент её попочке (Лена тогда даже обиделась), это ей настолько польстило, что отчасти именно поэтому она одна поехала к ним в тот вечер. И, в сущности, эти двое всего лишь говорили на своём, родном для них языке, который она, в общем-то, привыкла регулярно слышать по субботам. Вот почему Алиса не обижалась, и, кроме того, ей даже нравилось испытывать в животе появившуюся приятную пульсирующую пустоту. Если бы сейчас Саша возмутился и вмешался, а он, конечно, мог запросто, и им пришлось уйти, ей было бы жаль расставаться с привычным ощущением полётного восторга от сознания своей привлекательности для мужчин вокруг. Но Саша, судя по всему, словно бы вовсе не замечал, как её неприкрыто кадрят эти братки, и о чём-то разговаривал с Анной. Она уже давно замечала, что муж обладает очень узконаправленным вектором внимания:
—Чего задумалась? Мужа испугалась? Не беспокойся. Он, вроде, не против!
—Почему это я испугалась? Он не такой!
—Просто ты так уставилась… И как он, нормальный мужик? Круто дерёт?
—Что дерёт? Нет, он мирный.
—А, ну тогда тебе не повезло…
—Нет, наоборот повезло!
—Что, не любишь это дело? – Пётр похлопал по сведённым в кольцо пальцам, – А то вон Мишаня может помочь открыть новые горизонты!
—А чего сразу Михаил? И о каких горизонтах вы говорите?
—Каких-каких, в сексе, конечно. Ну и я, ясен пень, не пальцем деланный, могу прилично так палок накидать.
Самое ужасное, что Алиса прекрасно понимала, что именно они говорят, и притворялась лишь для вида и чтобы не дать им слишком уж разогнаться.
—Пока Миша горизонты открывает??
—Могу и пока, могу подождать, пока откроет, могу сначала накидать для разминки. Так даже лучше. А то без разогрева у Мишани может и не прокатить.
—…?
—Ну у Мишани открывашка больно серьёзная, может горизонт с непривычки завалить!
—Да лааадно!
—Что, не веришь? Можем доказать.
—Что, прям сейчас докажешь?
—Нет, давай чуть попозжа!
В течение всего вечера они раз от разу подливали Алисе в бокал «винишка», да и сами выпивали вместе с ней. В своём хамоватом стиле Пётр постоянно тараторил, подкалывал, хохмил и говорил ей сальные комплименты, а Михаил почти не проронил ни слова, Алиса даже было заподозрила, что вовсе не возбуждает его интереса, но однажды, когда она положила руку на колени, он накрыл её своей лопатой. Скорее от неожиданности она выдернула свою ручонку, и широкая ладонь осталась на её ноге. Он не тискал и не гладил, но свинцовая тяжесть приятно грела бедро, и эта жаркая уверенная неподвижность действовала безотказно. За шутками и разговорами незаметно наступил поздний вечер, и в следующий раз очнувшаяся Алиса, оглянувшись, обнаружила, что, кроме них троих, за столом никого нет, а Саша с Аней закрывают дверь за последней уходящей парой. Алиса поднялась и присоединилась к провожающим.
—До свидания! Всё было так вкусно! Ты такая мастерица!
—Да ладно вам! Это салатики из магазина!
—Счастливо оставаться! Приходите к нам с мужем, через месяц ему тридцатник, закатим застолье не хуже!
—Обязательно! С наступающим! И вы приходите! Я всегда рада!
Когда уходящие гости вышли к лифту, Михаил вполголоса спросил у Ани:
—Ань, водка осталась?
—Ой, Миш, кажется всё… Давай, подожди, я сейчас провожу и сбегаю!
Здесь подключились уходящие:
—Куда ты, Аннушка, по такой темени попрёшься!!! Давай лучше, отряди какого-нибудь жентельмена с нами. Мой-то за рулём, он не пил вовсе: отвезёт до магазина! Ну что, жентельмены, кто поможет даме?
Тут-то, конечно, и вызвался Саша:
—Правильно, Анечка, давай я сбегаю. Да ещё отвезут!
—Спасибо. Подожди, я тебе денег дам.
—Не надо. – вмешался Михаил, – Вот, держи. Купи две. И вина штуки три.
—Фигассе, вы разогнались! – заметила Аня.
—А то!
* * *