Теологические трактаты
Шрифт:
Итак, выражение "состоять из двух" двусмысленно и обозначает различные вещи: первое его значение указывает на то, что две субстанции, из которых составлено нечто, перестают существовать; второе - что нечто составлено из двух [субстанций] таким образом, что обе продолжают существовать.
Теперь же, когда мы распутали, наконец, этот узел двусмысленности и неоднозначности, ничто не помешает признать истинность учения твердой католической веры: что один и тот же Христос есть и человек совершенный, и Бог; что тот же [Христос], будучи совершенным человеком и Богом, есть единый Бог и Сын Божий; что не прибавляется [еще одно лицо] к Троице и не получается четверица, когда к совершенному Богу добавляется человек, но одно лицо [Христа - Бога и человека] восполняет Троицу [в качестве третьего]; что в то время как претерпевало страдание человечество [Христа], правильно говорилось, что страдает Бог - не потому, что само
И хотя разум [может] разделить или смешать [в Нем божество и человечество], Он - один и тот же - остается и совершенным человеком и совершенным Богом: Богом - поскольку рожден от субстанции Отца; человеком - поскольку произведен на свет Марией Девой. И кроме того: человек [в Нем] есть Бог потому, что был воспринят Богом, а Бог [в Нем] - человек, потому что облечен в человека. И хотя в одном и том же лице есть и воспринявшее божество и воспринятое человечество - все же один и тот же есть и Бог и человек. В самом деле, если ты будешь думать о Нем как о человеке, то человек [в Нем] то же, что Бог, ибо [Он] человек по природе, а Бог - по восприятию. Если же помыслишь Его как Бога, то Бог [в Нем] - то же, что человек, ибо Он Бог по природе, человек же - по восприятию. И получается, что в Нем двойная природа и двойная субстанция, поскольку Он - Бого-человек, но одно лицо, поскольку Бог и человек - один и тот же [Он].
Итак, истинный путь лежит посредине между двумя ересями, подобно тому как и все добродетели тяготеют к середине. Ведь всякая добродетель находится в прекрасной середине между двумя крайностями. И потому все, что превышает подобающую [меру] или не достигает ее, отклоняется от добродетели. Ибо добродетель придерживается середины.
Так вот, если [в данном случае] может быть только четыре [решения] - не больше и не меньше, а именно что во Христе либо две природы и два лица, как утверждает Несторий; либо одно лицо и одна природа, как полагает Евтихий; либо две природы, но одно лицо, как считает католическая вера; либо же одна природа и два лица - чего, впрочем, не заявлял до сих пор ни один еретик, - и если в нашем ответе Несторию нам удалось опровергнуть его точку зрения насчет двух природ и двух лиц; а затем мы показали, что не может быть в Нем и одна природа при одном лице, как предлагает Евтихий; а такого безумца, чтобы веровал, что во Христе одна природа, но два лица, еще не рождалось на свет, - если все это так, то остается признать за истину то, что провозглашает католическая вера: двойную субстанцию, но одно лицо. Что же до мнения Евтихия, которое мы изложили немного раньше, будто во Христе было две природы до [их] объединения, а после объединения стала одна, то, разобрав это заблуждение, мы уже показали, что в нем скрыты два разных мнения, а именно: такое объединение могло произойти либо при рождении, и тогда человеческое тело [Христос] получил не от Марии; либо при воскресении - объединение [божества] с полученным от Марии телом; и, как мне кажется, оба мнения мы разобрали достаточно подробно. Теперь остается только один вопрос: каким образом две природы могли смешаться в одну субстанцию.
7
Впрочем, есть и еще один неразрешенный вопрос, который могут нам задать те, кто не верит, что человеческое тело было получено от Марии, но полагает, будто тело, которое в [момент] объединения родилось и, но всей видимости, произошло из чрева Марии, хранилось и было приготовлено где-то в другом месте. Они приводят такой довод: если тело [Его] было взято от человека, а всякий человек, но причине первого ослушания, не только порабощен греху и смерти, но и одержим греховными страстями, и наказание за первородный грех заключается не только в том, что он обречен смерти, но и в том, что он принужден отвечать за свою греховную волю, - то почему же во Христе не было ни греха, ни греховной воли? В этом вопросе действительно есть затруднение, заслуживающее особого внимания. Ибо если тело, принятое Христом, было из человеческой плоти, то спрашивается, что это была за плоть? Ведь Он спас именно того, которого воспринял; но если воспринял Он такого человека, каким был Адам до грехопадения, то, значит, воспринял неиспорченную человеческую природу, но зато и не нуждавшуюся в исцелении. Но как мог Он воспринять такого человека, каким был Адам, если у Адама могла быть и греховная воля и склонность ко греху, из-за которых он преступил божественные установления и даже после этого не мог беспрестанно не нарушать послушания? Во Христе
В ответ на все эти доводы следует заметить, что всего мыслимы три возможных состояния человека: одно - в котором пребывал Адам до преступления; он не знал тогда смерти и не осквернил себя до сих пор ни одним прегрешением, однако греховная воля в нем все же могла быть; второе состояние - в которое мог перейти Адам, если бы твердо пожелал держаться божественных установлений; к первому бы добавилось здесь то, что он уже не только не грешил бы и не хотел бы грешить, но не мог бы ни грешить, ни захотеть согрешить. Третье состояние - после преступления; здесь человека преследует смерть, и грех, и греховная воля.
Из этих трех состояний два представляют собой противоположные крайности: то состояние, которое досталось бы в награду Адаму, если бы он пожелал держаться божественных установлений, и то, которое досталось ему в наказание, поскольку он этого не пожелал. В первом не было бы ни смерти, ни греха, ни какой-либо воли ко греху; во втором же - и смерть, и грех, и всевозможные греховные желания и погибельные склонности, и полное отсутствие в себе самом сил, чтобы подняться после падения. А между ними находится третье, среднее состояние: в котором еще отсутствовали смерть и грех, но имелась возможность того и другого.
Так вот, из всех трех этих состояний Христос заимствовал в телесную [свою] природу по одному началу. В самом деле: поскольку Он воспринял смертное тело, дабы изгнать смерть из рода человеческого, постольку Его следует отнести к тому состоянию, в каком Адам оказался в наказание за ослушание. А то, что в Нем не было никакой греховной воли, - заимствовано из того состояния, в каком мог бы оказаться Адам, если бы не подчинил свою волю коварным проискам искусителя. Остается третье состояние - среднее, которое было тогда, когда не было еще смерти, но была возможна воля ко греху. В этом состоянии Адам ел и пил, переваривал пищу и засыпал - словом, совершал все человеческие отправления, кроме недозволенных и влекущих за собой наказание смертью.
Не приходится сомневаться, что все то же самое делал и Христос: он и ел, и пил, и совершал все отправления человеческого тела. Не следует, впрочем, думать, что Адам нуждался в пище до такой степени, что умер бы не поевши: питаясь райскими плодами, он мог бы вечно жить и не умирать, а пища была для него на любом дереве, восполняя его нужду. Всякий знает, что ту же нужду испытывал и Христос, но не по необходимости, а по возможности: да и была в нем эта нужда только до воскресения; по воскресении же Его человеческое тело восстало преображенным так, как могло бы преобразиться тело Адама, не случись грехопадения. Сам Господь наш Иисус Христос учил нас просить в молитвах, да будет волн Его якоже на небеси и на земли, и да приидет Царствие Его, и да избавит Он нас от лукавого. В этих молитвах как раз и испрашивается истинно верующими то самое блаженнейшее преображение рода человеческого.
Вот и все, что я написал тебе в защиту правильности своей веры. Если где-нибудь здесь есть ошибки, то я не настолько самолюбив, чтобы отстаивать любой вздор только потому, что я его однажды изрек, даже против более правильного мнения. Ведь от нас самих не происходит никакого блага, и потому нам незачем любить наши собственные мнения. Все блага - от Того, Кто один только благ, и потому нам следует скорее почитать благом то, что предписывает нам эта неизменная Благость и причина всех благ.
ПРИМЕЧАНИЯ
Перевод богословских трактатов Боэция для настоящего сборника выполнен Т.Ю. Бородай и Г.Г. Майоровым по изданию: Boethius. The Theological Tractates... Ed. by H.F. Stewart and E.K. Rand. L., 19566. (I. ed. 1918).
Первое издание трактатов: А.М.S. Boethii opera omnia / Ed. John, et Greg, de Gregoriis. Venetiae, 1491-92. Первое критическое издание: Philosophiae consolationis libri V. Accedunt ejusdem atque incertorum opuscula sacra / Ed.R. Peiper. Lipsiae; Teubner, 1871.