Теория большого взрыва

Перепечина Яна

– Просто вы такая… - он поискал слово, - вдохновляющая. Я поражался, как Гриша воспрянул, просто поговорив с вами. У вас редкий талант поддерживать и вдохновлять людей. Это не каждому дано. А учителя, на мой взгляд, и должны быть такими. Так что, мне кажется, вы на своём месте.

Ангелина рассмеялась:

– Вы знаете, Вадим, все обычно говорят совсем другое. Вы второй человек в моей жизни, который чуть ли не с первого взгляда понял это.

– А первый кто?
– улыбнулся Вадим, и Ангелина залюбовалась: у него была такая славная улыбка. Жаль только, что он такой серьёзный и улыбается редко. Потому лицо его от улыбок делалось совсем молодым, мальчишечьим и таким привлекательным.

– Первый —

наша директор. Она необыкновенная, у неё чутьё на людей. У нас в школе работают лучшие учителя. И всё благодаря ей. Она умудряется с первых минут общения разглядеть то, что другие видят значительно позже. И вот вы как-то смогли. Удивительно.

– А за кого вас принимают остальные?

– За актрису, художницу, в общем, за творческую натуру.

– Так ведь учителя тоже должны быть творческими людьми. Ну, во всяком случае, мне так кажется. Или я не прав?

– Правы. Ещё как правы. Только об этом мало кто догадывается. Для большинства мы роботы, произносящие текст у доски, проверяющие тетради и не имеющие права на эмоции.

– Ну, на робота-то вы совершенно точно не похожи.

– Спасибо, - смешливо фыркнула Ангелина.

– Вы любите свою работу?
– снова спросил Вадим.

– Люблю. Хотя иногда и устаю от неё конечно. Но всё равно люблю. Дети, школа, вся наша атмосфера — это лучшие антидепрессанты. Между прочим, я заметила, что хорошие учителя часто выглядят моложе своего возраста. И цветы в школе не погибают. Одна моя коллега, когда у неё дома цветы начинают болеть или чахнуть, приносит их на работу. И что вы думаете?
– Ангелина весело округлила глаза.

– Что?
– заинтересовался Вадим, давно не чувствовавший себя так хорошо и легко, как в этот момент.

– Они выздоравливают и начинают расти со скоростью бамбука, ну, или около того.

– По метру с лишним в день?
– засмеялся Валдайцев, который когда-то читал про бамбук и помнил о его удивительной особенности.

– Примерно, - в тон ему ответила Ангелина и тоже засмеялась.
– А вам нравится ваша работа?

– Не очень, - серьёзно ответил Вадим, словно не он только что шутил.
– Я мечтал стать врачом, хирургом. Но не срослось. Когда я поступал, в медах был большой конкурс, родители боялись, что я не поступлю, а тогда ещё отправляли в Афганистан. В общем, маме я отказать не смог… Хотя даже ходил в школу юного врача во второй мед. Но вместо этого выучился на инженера, а работаю, как видите, и вовсе в третьем месте. О чём очень теперь жалею. Но родителей понимаю, конечно. Я у них единственный сын. Они боялись за меня... И надеюсь, что из моих детей кто-нибудь да станет врачом.

– Обязательно, - зачем-то сказала Ангелина, которая до этого думала, что детей у него нет, - обязательно.
– Она сидела вполоборота, смотрела в серьёзное лицо Вадима и заметила, как быстро он сумел прогнать грусть и снова улыбнуться ей.
– Приводите ваших детей учиться в нашу школу. У нас давние связи с первым и вторым медом и прекрасный учитель химии, моя подруга. Её ученики без проблем сдают вступительные экзамены. И вообще — лучше нашей школы нет.
– Ангелина порылась в сумочке, извлекла красивый маленький блокнотик и ручку и быстро написала что-то.

– Вот, это мой домашний телефон, а это номер нашей школы и телефон канцелярии. Лучше сначала позвоните мне, чтобы я предупредила директора и завуча. Потому что с местами у нас напряжённо. Но я договорюсь…

– У меня пока нет детей, Ангелина, - остановил её Вадим, - я пока даже не женат.

Слова эти почему-то очень обрадовали её, и, чтобы скрыть смущение, она зачастила:

– Но ведь будут. Тогда и приводите. Не думаю, что наша школа за эти несколько лет сильно испортится…

– Спасибо, непременно, - поблагодарил Вадим и взял из её руки

листок, который она вырвала из блокнота. Быстро шедшую в потоке машину тряхнуло на обширной выбоине, объехать которую не получилось, и Ангелина, покачнувшись, машинально схватилась за его руку. Вадим крепко сжал её пальцы, помогая удержать равновесие. Рука у него была сильная и при этом, как показалось Ангелине, ласковая. Такие руки бывают у хороших врачей. Как жаль, что ему не удалось воплотить в жизнь свою мечту, как жаль... Ангелина неслышно вздохнула и осторожно вынула свою руку из его, желая, наоборот, не отнимать её никогда.

Давно, в детстве, они с одноклассниками любили играть на переменах в самые разные игры. Когда играли в «Бояре», маленькая Ангелина заметила, что у всех, оказывается, разные руки. Сильные или слабые, крепкие или вялые, тёплые или холодные, сухие или влажные. С некоторыми одноклассниками ей было приятно держаться за руки, от других хотелось поскорее отойти. С чем это было связано, она не знала, но почему-то навсегда запомнила эти свои детские впечатления. И теперь, сидя рядом с Вадимом, Ангелина подумала, что держать его за руку ей было приятно. Не менее приятно, чем разговаривать с ним, смотреть на него и даже просто молчать, слыша его дыхание… Вот и во сне она любовалась им и совершенно не тяготилась долгим молчанием...

– Да что же это такое?
– простонала Ангелина и уткнулась лицом в подушку. Белая Ринина кошка с удивлением посмотрела на неё из своего кресла, медленно, словно нехотя, встала и грузно прыгнула на кровать. Ангелина протянула руку, благодарно погладила её и хлюпнула носом. Было невыносимо жаль себя. Ну вот как так? Впервые встретила мужчину, который так ей понравился. И именно с этим мужчиной у них не может быть никаких отношений, кроме дружеских. И совместное будущее невозможно. Ну, разве что они будут иногда сталкиваться у Рины. А хочется-то совсем другого… И где справедливость?

Но Ангелина не была бы Ангелиной, если бы позволила себе долго страдать и предаваться унынию. Она энергично потёрла лицо, повыгибалась на широченной Рининой кровати во все стороны, повытягивалась в струнку и громко сказала:

– Во всяком случае, я не безнадёжна. Эмпирическим путём определено, что влюбиться я могу. Уже хорошо. Эксперимент можно считать успешным.
– Голос её при этом не был ни счастливым, ни удовлетворённым. Но она решительно встала. Начинался новый день. И Ангелина собиралась провести его активно и интересно. Да и для большого взрыва нужно было найти подходящую кандидатуру. А неподходящую требовалось срочно изгнать из памяти… Ну, и из сердца, которое со вчерашнего вечера почему-то всё ныло и никак не хотело возвращаться в привычное безмятежное состояние, тоже изгнать. Немедленно. Пусть с этой кандидатурой Ринка разбирается. У неё насыщенная личная жизнь и большой опыт. Она справится. А Ангелина нет, не сумеет. Она вместо этого влюбится по уши (да чего уж там, уже почти влюбилась) и будет страдать (да чего уж там, уже страдает). А ей страдания не нужны. Ей большой взрыв нужен. Такой, чтобы весь мир после него перевернулся и началась счастливая жизнь. А для этого — вперёд и только вперёд.

Ангелина быстро позавтракала, выбрала в обширном гардеробе Рины красивое изумрудного цвета платье, подкрасилась, взяла сумочку и отправилась на очередную выставку. Шляпа и солнцезащитные очки остались лежать на тумбочке. Солнца в этот день не было и нужды в них — тоже.

Глава восемнадцатая. Бессилие

После рассказа Олимпиады Вивиановны Вадим долго думал, как начать разговор со своим другом. Не хотелось бередить его раны и причинять боль, а поговорить было необходимо. Но ничего выдумывать не пришлось. Александр Иванович сам позвонил тем же вечером и попросил: