Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2
Шрифт:
Развиваем воображение вместе!
Итак, на ваш взгляд, похожи ли прочитанные главы на пальчики — большой, указательный, средний, безымянный и мизинец? Какая глава и на какой палец похожа больше, чем остальные?
Задание. Закройте глаза и прикоснитесь указательным пальцем к кончику носа.
Вам это удалось?
Поздравляем! Значит, ваша нервная система не пришла в расстройство. А вашей координации движений пока ничто не угрожает. Можете читать дальше!
Примечание. Настоящую главу уместно также приравнять к привалу, биваку, пикнику, устроенному посреди тяжелого перехода
Первые дни после сокрушительного поражения, которое мы потерпели, мой друг бушевал и негодовал:
— Как я могу относиться к человеку, который избран народом, но неуважаем лично мной? Да он и сам себя не уважает! Ибо не держит данного слова! Предает! Кляузничает! Подличает!
Так он обрушивался на Ивана Грозного. Припечатывал его.
Но потом успокоился. И впоследствии сам потешался над своей яростью: "Мы других людей, в сущности, не знаем. Все такие… А кто они, что у них за душой… Это наша с тобой недоработка. Надо — знать! Все, досконально! Мы поленились, не удосужились вывернуть его подноготную.
И еще он говорил:
— Да, финансово я пролетел крепко… Но в этом ничего страшного. Не бойся потратиться, не жалей денег — чтобы в итоге узнать человека. Давай ему и смотри, сколько он берет. И снова давай. И жди, жди — когда он тебя кинет… Измерь всю глубину его подлости и падения.
Он говорил:
— Человечество не заслуживает, чтобы за его счастье боролись. Но если ты понимаешь эту его незаслуженность и продолжаешь сражаться, то делаешь это уже не для него, а для себя. Потому что преследуешь какую-то свою цель или из патологии. Тогда на себя и пеняй и к себе предъявляй претензии в последующих разочарованиях.
— Кроме того, — говорил Маркофьев, — человеческие качества правителей проецируются на население. Очень скоро избравшие Ивана это почувствуют. В самом деле, его тезка Иван Грозный был сумасшедший. И Россию сделал полоумной. Сталин был убийцей — и страна наполнилась преступниками. При этом люди так устроены, — вздыхал Маркофьев, — что хороших качеств у лидеров почему-то не перенимают…
Вывод. КАК РОДИТЕЛИ МОГУТ ВОСПИТЫВАТЬ РЕБЕНКА ТОЛЬКО ЛИЧНЫМ ПРИМЕРОМ, НИКАКИЕ САМЫЕ ПРАВИЛЬНЫЕ И ВОЗВЫШЕННЫЕ СЛОВА НЕ БУДУТ УСЛЫШАНЫ, ЕСЛИ НЕ ПОДКРЕПЛЕНЫ ДЕЛОМ, ТАК И ПРАВИТЕЛИ МОГУТ ВОЗДЕЙСТВОВАТЬ НА СВОЙ НАРОД ТОЛЬКО ЛИШЬ СОБСТВЕННЫМИ ПОСТУПКАМИ И ЛИНИЕЙ ПОВЕДЕНИЯ, А НЕ АГИТАЦИОННЫМИ КРАСИВОСТЯМИ.
Он итожил:
— Надо решать прежде всего свои дела, блюсти прежде всего свои интересы, талдычить о своем — о чем бы не талдычили окружающие. (Подробнее смотри об этом в "Учебнике Жизни для Дураков") Тот, кто пытается примирить крайности и соблюсти, и учесть все мыслимые наличествующие точки зрения, позиции всех заинтересованных сторон — тот рано или поздно ошибется, прогадает, а тот, кто будет
— Плохо, когда человек бездарен, — говорил он про Ивана. — Но гораздо хуже, когда бездарный выдает себя за талантливого.
— Бессмысленно было с ним смогаться, — вспоминал Маркофьев. — Он был и остается в случае, то есть в моде…
Попутный вопрос. Почему о человеке, которому везет, говорят, что он "в случае"?
Ответ. Не потому ли, что везение (как и невезение) — вопрос случая, стечения обстоятельств или заблуждений?
С горечью он констатировал:
— Еще один закон бытия: каждый последующий расплачивается за всех предыдущих. Да, за всех своих предшественников заплатит тот, кто пришел после них. Предшественники обманывали — а не доверять будут вам. Предшественники воровали, а должок попытаются получить с вас. Предшественники были идиоты, их глупость отсветом ляжет на вас. Предшественники, не расплатившись, сбежали из ресторана, — официант будет обсчитывать вас, чтобы наверстать упущенное и вернуть потерю… Нельзя совершить ничего — что бы не отозвалось в будущем чем-либо.
— А ты не мог примириться с покражей твоего фильма. И книги, — не мог не ввернуть кстати он.
— Ну, конечно, возникает искушение сказать: ничего святого не существует! — восклицал он. — Но ведь это не так. Потому хотя бы, что ты сам свят. Разве не так?
Про себя он знал:
— Я — человек без кожи. Все, буквально все меня задевает, трогает, волнует, возбуждает. Женские ноги и мужской ум, личное преуспеяние и чужие доходы… Все касается меня очень живо и близко, все побуждает действовать…
Да, на какой-то миг он растерялся. Выглядел обескураженным.
— Что получается? — вопрошал он. — Члены моей команды мне врали? Искусственно завышали рейтинги? Льстили моей внешности и моему интеллекту? Преуменьшали мой вес… Я имею в виду не политический, а физический… Приукрашивали мою полноту? Ради чего? Чтобы тянуть с меня деньги? Но ведь это мелко! Неужели так мелко они меня ценили?
— Хорошо, что ты это понял, — не мог не похвалить его запоздалого прозрения я.
Он же напропалую горевал:
— Когда тебе льстят, как-то невольно проникаешься доверием…
Но недолго он себя корил и бичевал. Однажды с его губ сорвалось уже вполне спокойное суждение:
— Надежного в мире нет ничего. Даже скалы рушатся и крошатся. Даже алмаз изнашивается, если им резать стекло. Ну, а в коробочке с бархатом всю жизнь не пролежишь. Как можно ждать надежности от человека? Этого куска студня, этой аморфной массы? Да он видоизменяется в угоду любой ситуации, любой политической формации и системе!