Теория Игры
Шрифт:
— Никита Анатольевич? — К нему шагнул один из охранников.
— Да, вот смотрю куда бы сходить поесть. — Никита виновато улыбнулся. — Думал пирожком обойтись, а наоборот аппетит распалил.
— Так, вон же Метрополь. — Подошедший второй охранник кивнул на залитое огнями здание. — Сам я конечно не бывал, но говорят кухня отличная.
— А вы?
Старший группы, сразу поняв в чём вопрос, покачал головой.
— Нет, товарищ Калашников. — Тут, как говорит наш начальник, котлеты отдельно — мухи отдельно. Как же можно сохранить внимание, когда ты смотришь в тарелку? Но вы не беспокойтесь.
Швейцар в расшитом золотом мундире, не уступавшим блеском адмиральскому, увидев мелькнувшее за стеклом двери лицо, уж было хотел сказать, что мест нет, тем более что и табличка об этом висела снаружи на двери, но увидев звезду под чуть распахнутым пальто, и молодое, но уже жёсткое лицо, молча метнулся, и распахнул створки.
— Добрый вечер, проходите пожалуйста.
— Добрый. — Никита кивнул. — Покормите?
— Конечно товарищ. — Служитель, повёл рукой в сторону зала, и увидев, как за юношей вошли три здоровенных парня совсем характерной внешности, мысленно подарил себе червонец, а проследив как торопится метрдотель, улыбнулся. Лев Арменович Оганесов, отличался заносчивостью и отвратительным характером, но сейчас демонстрировал крайнюю степень дружелюбия, словно увидел богатых родственников.
В этот декабрьский вечер, в одном из наиболее дорогих ресторанов Москвы, гуляли торговцы всех видов, кооператоры и все те, кого народ окрестил метким словом «нэпманы». Да, далеко не все из них действительно являлись извлекателями нетрудовых доходов, но многие. Но гуляли скромно, без размаха. Центр столицы всё-таки, и нарваться на неплановую проверку финансов, после рапорта наблюдателей из КГБ — проще простого. Шумно и грязно, гуляли в кооперативных ресторанах за городом, и на черноморском берегу. А здесь, негромко играл джазовый ансамбль, танцевали пары, посетители неторопливо вкушали что послал московский общепит, и над всем залом стоял негромкий гул голосов и звон посуды.
Никиту посадили за маленький столик вынесенный из подсобки, а охрану посадили чуть в стороне, но рядом, и сразу поставили перед ними бутылку с «Лубянским коньяком» — смесью чая и воды, похожей на коньяк. Туда же сразу поставили разные закуски и еду, а у Никиты только брали заказ.
Официант, чопорный и элегантный словно концертный рояль, спокойно и дружелюбно пояснял вкус блюд, что-то советовал, а что-то наоборот не рекомендовал, и записав заказ в блокнотик, унёсся на кухню, стимулировать поваров. Но там уже стоял чуть бледный мэтр, объяснявший работникам сковородки и кастрюли правду жизни, для убедительности воздев вверх указательный палец, украшенный массивной золотой печаткой.
— Мальчишка, да с такими орденами, да с охраной, это вам не дешёвый мажор с Нового Арбата, пропивающий папины денежки. И рупь за сотню, что это охраняют не его от нас, а нас от него. — Мэтр отвернулся чтобы поймать за плечо пробегавшую мимо официантку. — Вера, ты же Гурама Шалвовича обслуживаешь? Скажи ему пару слов, чтобы вёл себя потише. А то, нам объяснительные писать, а ему
Вера Никонова, которой тоже надоел шумный горец, с радостью кивнула.
— Всё обскажу, Лев Оганесович. — Девушка озорно сверкнула глазами, и поправив причёску выскочила в зал.
Где-то между борщом и котлетами по-киевски за стол, не спрашивая разрешения подсел седой мужчина весьма преклонных лет, с внушительной колодкой орденов, среди которых выделялись три ордена Славы, и два Отечественной Войны.
Жестом остановив сотрудников охраны, Никита вопросительно посмотрел на гостя.
— За что награждён, вьюношь? — Скрипучим голосом произнёс старик, пристально глядя в глаза Никите.
— За хорошее поведение, конечно. — Никита холодно встретил колючий взгляд мужчины. — Хорошо кушал, вовремя ложился спать…
— Ты со мной не играй, щенок! — Дед вспылил и как ему казалось быстро потянулся рукой к орденам, но Никита перехватил руку, и легко взял на болевой, так что у мужчины натурально глаза на лоб полезли.
— Ещё раз граблями шевельнёшь — отъедешь в больничку. — Он, не отпуская захват, заглянул в глаза противнику. — Я понятно выражаюсь?
— От-пус-ти… прохрипел старик, и Калашников разжал руку.
— Товарищ, вам уже лучше? — Участливо спросил он. — Может дадите мне поесть?
— Ну, всё. — Лицо старика исказила гримаса ярости. — Я тебя из-под земли найду, щенок. Прячься.
— Уже смешно. — Никита покачал головой. — Вас товарищ видно сильно контузило? Но я не доктор. Так что идите себе…
Когда тот ушёл, сбоку нарисовался старший бригады охраны.
— Простите, Никита Анатольевич, недоглядели. Вроде выглядел так прилично…
— А, ерунда. — Никита взмахнул рукой. — Но всё же поинтересуйтесь биографией гражданина. Что-то есть в нём странное.
— Сделаем. — Охранник что-то отсемафорил дежурившему в зале сотруднику, и вернулся за свой стол.
Такое случалось иногда. Люди надевали награды, не принадлежавшие им, получая уважение общества и льготы, положенные ветеранам, так что Никита даже не вспомнил об этом эпизоде через пять минут, погрузившись в наслаждение прекрасно приготовленным вторым блюдом.
Больше его никто не беспокоил, и расплатившись, он вышел из ресторана чтобы попасть под натуральный обстрел девиц, стоявших у входа.
Естественно сделав непроницаемое лицо, прошёл мимо, когда ему навстречу выскочил давешний старик, и вскинул парабеллум.
Переход от расслабленного состояния в боевое, у Никиты произошёл в доли секунды, и палец ещё продавливал пружину спуска, когда тело окутала едва видимая серебристая плёнка, и пули, вылетавшие из ствола, замирали в полуметре от тела и потеряв энергию падали на асфальт.
Но Никита уже сократил дистанцию, и на третьем выстреле, мощно пробил с правой, так что противника крутануло в воздухе, и рухнул он уже бесчувственным телом.