Теория культуры
Шрифт:
При вертикальной трансмиссии нормы и ценности культуры, верования, обычаи, поведенческие навыки и практические умения передаются от родителей к детям. Этот тип наследования культуры сохраняется в той или иной степени во всех человеческих обществах.
Горизонтальная трансмиссия выражается в передаче социокультурных образцов жизнедеятельности, социального опыта и локальных традиций через общение индивида со сверстниками. Обычно горизонтальная трансмиссия имеет место в детстве и отрочестве, поскольку в период взросления особенно важна групповая идентичность. Об этом свидетельствуют характерные для самоидентификации детей и подростков суждения, например: «так ведут себя все мальчики в нашем классе», «девушки в нашем селе парням спуску не дают», «в нашем районе ребята дерутся
Непрямая (опосредованная) трансмиссия характерна для специализированных очагов социализации – средних и высших учебных заведений, где освоение социокультурных моделей опосредуется приобретением профессиональных знаний и навыков. При этом происходит также и наследование культуры, свойственной определенному профессиональному сообществу, – гуманитарному, естественнонаучному, инженерно–техническому, медицинскому и пр.
Может осуществляться непрямая культурная трансмиссия и в детстве, если ребенок имеет практическую возможность общаться с соседями по месту жительства, родственниками и другими взрослыми, не вовлеченными непосредственно в его воспитание. В настоящее время такой тип трансмиссии нередко имеет место в полиэтнической среде российских мегаполисов. Общаясь со взрослыми, принадлежащими к чужой культуре, ребенок тем самым включается в процесс аккультурации – освоения инокультурных образцов жизнедеятельности, поведения, организации жилого пространства и т. д.
Первоначально аккультурация рассматривалась антропологами и этнологами только в качестве явления группового уровня – как результат непосредственного и продолжительного контакта двух этнокультурных групп, выражающийся в изменении социокультурных образцов жизнедеятельности одной или обеих общностей. [238] Но позднее ученые сосредоточили внимание на процессе изменения в психологии и поведении индивида, и в частности, ребенка, контактирующего с представителями иной или иных культур. Индивидуальный опыт аккультурации, обретенный в детстве по типу непрямой трансмиссии, закладывает в душу ребенка интерес и доверие к чужим культурам. Люди, обладающие таким опытом, толерантны – терпимы к иным культурным традициям и обычаям, не чураются «чужаков». Они легко устанавливают атмосферу взаимопонимания и доверия в межэтническом общении.
238
См.: Derry J. W.Immigration: acculturation and adaptation // Applied psychology: An international review. 1997. Vol. 46(1). P. 7.
Говоря о возрастной специфике этнических культур, необходимо отметить и тот факт, что во многих традиционных культурах этнопедагогика предполагает участие в воспитании ребенка всей общности, а не только родителей. В ряде культур, являющихся аналогами первобытности, практикуется обычай «кормления» – обретения ребенком опыта жизни в чужой семье в статусе сына или дочери. В период «кормления» ребенка его временными родителями становятся те, кто «кормит», т. е. взращивает тело и воспитывает. При этом ребенок называет «отцом» и «матерью» не только кормильцев, но и всех взрослых мужчин и женщин в своем окружении, включая родных отца и мать. [239]
239
См., например: Бутинов Н. А. Детство в условиях общинно–родового строя // Этнография детства / Под ред. Н. А. Бутинова, И. С. Кона. М., 1992. С. 5–16.
Опыт жизни в чужой семье представляет собой обретение социального родства (т. е. «родства по кормлению»). Такое явление существовало и в письменных культурах Древнего мира, например, в Древней Индии, где мальчик, допущенный по своему социальному происхождению к получению религиозного образования, должен был в течение ряда лет проживать в семье наставника (гуру). Супругу гуру он называл матерью, дочь – сестрой, сына – братом. Кроме того, неспециализированное обучение культуре, сопровождающее годы взросления, предполагало в древнеиндийском обществе определенную этикетную позицию обучающегося – всех своих более старших родственников мужского пола (даже если это был брат–погодок) мальчик называл «гуру».
В определенной степени социальное родство было
Этот опыт традиционной педагогики был учтен в советский период. В СССР функции социализации и инкультурации подрастающих поколений находились под патронажем государства. Средства массовой информации внедряли в сознание граждан идею, что детей растит и воспитывает Советская отчизна, и поэтому взрослый член общества должен выступать по отношению к любому ребенку не посторонним лицом, а заинтересованным доброжелательным воспитателем.
Данная идея не вполне еще выветрилась из сознания россиян. Старшие не стесняются в общественных местах делать замечания детям и подросткам. В сельских местностях современной России до сих пор бытует обращение к незнакомым людям старшего возраста «отец», «мамаша», к мужчине–ровеснику – «брат», к молоденькой девушке – «сестренка», «доченька». Сказывается это социокультурное наследие и в отношении населения к солдатам срочной службы как к «сыновьям», временно разлученным с семьей и нуждающимся в отеческой и материнской заботе. Проявляя такую заботу, граждане России небезосновательно надеются, чтоикихродным детям, исполняющим воинскую повинность в других регионах страны, отношение будет столь же доброжелательным.
Возрастная специфика культуры тесно связана с гендерным аспектом – с представлением о «мужском» и «женском». Необходимо подчеркнуть, что среди ученых–антропологов М. Мид была первопроходцем, не только попытавшимся, но и успешно преодолевшим андроцентристский подход – методологическую установку на преимущественное изучение мужского аспекта культуры.
Прежде антропологи считали, что ввиду патриархальности традиционных обществ именно мужчина и мужские социокультурные модели поведения представительны для познания культуры. В противовес этому М. Мид особое внимание сосредоточила на изучении воспитания и поведения девочек. Исследовательница была убеждена, что мужское и женское в культуре взаимообусловлены и именно культура служит тем главным фактором, благодаря которому дети научаются думать, чувствовать и действовать в обществе как мужчины и женщины. В 1931 г., отправляясь в экспедицию в Новую Гвинею, М. Мид поставила задачу выявить и проанализировать те способы, посредством которых в культуре воспроизводятся нормы ожидаемого поведения мужчин и женщин. Этот разворот проблемы положил начало изучению гендерных аспектов культуры.
Большой интерес к связи возрастной и гендерной специфики культуры проявили и антропологи, изучавшие стадии жизненного цикла в бесписьменных обществах, где особую роль играют моменты перехода в новый для индивида половозрастной статус. Анализируя обряды посвящения (инициации), оформляющие вступление юношей и девушек в мир взрослых, ученые обнаружили, что благодаря таким ритуалам объективно решалась серьезнейшая социокультурная проблема – осуществлялась самоидентификация инициируемых со статусами «мужчина» или «женщина».
Мужские инициации оказались более доступны научному наблюдению в силу определенного элемента публичности, свойственного этим обрядам. Женские инициации отличались своей закрытостью: они проводились, как правило, в доме матери или родственника, в узком кругу. И тем не менее ученым удалось установить очень важный факт: женские инициации столь же значимы для культуры, как и мужские.
Однако в отличие от посвящения юношей в полноправные члены общества женские инициации являются по своей сути пубертатными обрядами: они знаменуют собой достижение физиологической зрелости девушки и осведомляют общество о ее социокультурной готовности к супружеству и материнству. В антропологических исследованиях было установлено, что даже в тех культурах, где подготовка девушек к инициации была весьма детализированной, она значительно уступала по степени серьезности и продолжительности предпосвятительному обучению юношей. И это вполне объяснимо – ведь в большинстве патриархальных культур женщина не допускалась к управлению жизнью социума, и даже если ей разрешалось участвовать в религиозных церемониях, то только в качестве супруги мужчины.